От кризиса до кризиса: главное

Важнейшие события десятилетия в кино

1998. «Окраина», режиссер Петр Луцик. Уже 10 лет фильм Луцика по сценарию, написанному вместе с его постоянным соавтором Алексеем Саморядовым, остается самым радикальным высказыванием в отечественном кино. Здесь нарушены абсолютно все интеллигентские табу и попраны все нормы хорошего вкуса. Герои «Окраины» (с одноименным фильмом Барнета она связана лишь образами бедняков-пролетариев) идут в Москву за правдой, по ходу дела устраивают партизанские налеты на деревни и со знанием дела пытают местных кулаков. В Москве же всем заправляют злыдни-олигархи, которых должна смести волна народного гнева. Юмор, жестокость, драйв, фольклор, политическая радикальность, смешанные вместе, превращают «Окраину» в натуральный молотовский коктейль. Разумеется, фильм не получил никаких призов, а отзывы в прессе источали скепсис и испуг. Тем не менее рекорды Луцика—Саморядова не побиты до сих пор. А традиция жестокого политического хоррора продолжает жить — что не без успеха доказала в этом году снятая в сходной стилистике «Новая земля».

1999. «Старик и море», режиссер Александр Петров. По формальным признакам это канадское кино — именно Канада спонсировала двухлетнюю работу над экранизацией Хемингуэя. Но режиссер Александр Петров утверждает, что снимал не про кубинского рыбака, описанного американским писателем, а про русского старика где-нибудь в Белом море. Получив за «Старика» «Оскар», Петров вернулся в родной Ярославль. Там у него своя студия, туда водят школьников на экскурсии, там Петров экранизирует русскую классику, работая в своей фирменной технике — рисует красками на стеклянных пластинах. Эта уникальная техника анимации продолжает оставаться модным трендом made in Russia. А почвенничество стало актуальной идеологией по нашу сторону границы.

2000. «Москва», режиссер Александр Зельдович. Энциклопедия новорусской жизни с ее бандитскими разборками, норковыми шубами, балетными звездами, чемоданами с кэшем, экспортным мороженым мясом и накокаиненными отморозками. Смешной и динамичный сценарий Сорокина благодаря неторопливому, замороженному темпоритму и завораживающей красоте кадров превратился в визуальную поэму, исполненную меланхолии и своеобразного величия. Зельдович написал парадный портрет девяностых годов — подробный и безжизненно прекрасный. Наверное, это лучшее, что вообще останется в истории от наших девяностых.

2001. «Телец», режиссер Александр Сокуров. Фильм о Ленине — без всяких агитационных вывертов и без стонов о России, которую мы потеряли. Ленинские Горки похожи на имение Раневской. Его обитатели — все как на подбор недотепы и 33 несчастья. В роли Фирса — полупарализованный Владимир Ильич (Леонид Мозговой), весь фильм пытающийся перемножить 22 и 17. Когда это получится, говорит врач, он выздоровеет. Разумеется, у него не получается. Лучший фильм позднего Сокурова тонко соразмеряет политику и повседневность, личный и исторический масштаб. Он не делает из Ленина ни икону, ни тирана, а честно показывает неизбежный финал человеческой жизни, который уравнивает нас всех — и ворюг, и кровопийц, и простых смертных. К сожалению, сегодня такое умное и правдивое историческое кино просто невозможно представить. Экран густо зарос клюквой типа «Адмирала».

2002. «Копейка», режиссер Иван Дыховичный. Еще один сценарий Владимира Сорокина, экранизированный на этот раз не с таким размахом и пафосом, как в «Москве», а очень человечно и невероятно смешно. Действие разворачивается на протяжении лет примерно сорока, но на каждом историческом этапе новых персонажей играют все те же актеры. Метафора забавная и точная — в нашей жизни меняются только декорации, а не люди. Дешевизна много способствовала качеству «Копейки». В отличие от «Москвы», бюджета на пафос не хватило. Кино вышло камерным и предельно остроумным. Разумеется, призами облагодетельствовано не было — такие откровенные ленты у нас принято называть провокационными и никуда не пущать.

2003. «Возвращение», режиссер Андрей Звягинцев. Что там ни говори про Звягинцева, а «Возвращение» было виртуозно выверенным, идеально снятым, в меру философичным фильмом — как раз таким, который западный зритель со времен Тарковского привык получать «из России с любовью». Дело тут не в фестивальном стандарте, а в профессиональном. Вместе с советской киноиндустрией в России рухнула и профессия кинематографиста. Снимать стали так, что «мама не горюй» — коряво, неумело, некрасиво. Все равно проверяющих инстанций не осталось. Звягинцев же свой первый фильм делал так старательно, словно на дворе 1970-е годы и ему предстоит показывать «Возвращение» на худсовете и биться за каждый кадр. Результат — высочайший перфекционизм, по достоинству оцененный на Западе. Как бы ни ворчали отечественные конкуренты Звягинцева, с тех пор им пришлось равняться на его безупречный видеоряд

2004. «Настройщик», режиссер Кира Муратова. Классик жесткого артхауса сделала шажок по направлению к зрителю — и получился абсолютно лучший фильм в карьере Муратовой. Роскошные, неторопливые, барочные актерские работы. Грандиозные декорации Одессы — тихо разрушающегося театра абсурда. Трагикомическая, очень современная история. И совершенно особый взгляд, который у Киры Муратовой развился, кажется, просто физиологическим путем, — такой птичий взгляд с высоты на все ужасы и безобразия, что творятся в подлунном мире. «Настройщик» — очень жесткое, бескомпромиссное высказывание о нашей сегодняшней жизни, где все подались в Раскольниковы и норовят порешить старушку ни за понюх табаку. Но упаковано это высказывание в такую очаровательную форму, что оторвать взгляд от экрана просто невозможно. Очень зрительское кино, да не обидится на нас Кира Георгиевна.

2005. «Жмурки», режиссер Алексей Балабанов. Еще один сюжет про девяностые — краткий курс истории первоначального накопления капитала, — разворачивающийся в провинциальном городке. Никаких метафор, никаких красивостей. В отличие от Зельдовича, Балабанов не воспевает девяностые, а разбирается с ними по понятиям. Его герои — пара тупых киллеров в красных пиджаках. В конце фильма они становятся народными депутатами, сидят в офисе с видом на Кремль, щиплют за попу секретаршу с внешностью Ренаты Литвиновой и пилят бюджет. «Жмурки» — фильм неровный, яростный, смешной и очень личный. Такое впечатление, что Балабанов изживал собственное разочарование в образе обаятельного братка, которого так здорово играл Бодров-младший. Месседж «Жмурок» иллюстрировал классическую фразу Маркса о том, что «все крупные состояния созданы нечестным путем». Стоит ли удивляться, что у фильма была плохая пресса и никаких призов?

2006. «Остров», режиссер Павел Лунгин. Никто не ждал от жовиального, остроумного Лунгина, завсегдатая Канна, такого фильма, но с «Островом» он угадал гениально. Лунгин понял, что зрителю хочется про божественное, и сервировал ему модную тему в наилучшем виде — здесь и гениальный без преувеличения Петр Мамонов, и сентиментальная история, и красивые панорамы. В отличие от распиаренных «Волкодавов» и «Дозоров», «Остров» стал натуральным народным хитом. Его не по разу смотрели и активно обсуждали в интернете. Конечно, сейчас вслед за Лунгиным на делянку православного кино ринулись подражатели и изрядно ее затоптали. Но два года назад «Остров» был действительно свежим и занятным фильмом.

2007. «Простые вещи», режиссер Алексей Попогребский. Попогребский сумел восстановить связь времен. В «Простых вещах» он объединил модную псевдодокументальную манеру с традициями классического советского кинематографа. Получилась обаятельная лента, которая просто не может не понравиться зрителю. За классические традиции отвечают утонченный Леонид Броневой и брутальный Сергей Пускепалис — оба творят на крупном плане такие чудеса, от которых их коллеги нас уже давно отучили. Современность представлена ручной камерой: она снимает Петербург так дотошно, словно влезает под кожу большого города. По совокупности заслуг «Простые вещи» совершенно заслуженно обошли на «Кинотавре» балабановский «Груз-200», а разразившийся после этого скандал заставил всех еще лучше запомнить фамилию Попогребского.

2008. «Дикое поле», режиссер Михаил Калатозишвили. Еще один сценарий Луцика—Саморядова не такой радикальный, конечно, как «Окраина», но тоже достаточно жесткий. Врач Митя живет в глухой степи, время от времени видит на горизонте какого-то странного человека, экзотическими способами врачует местных и ждет свою невесту. Вокруг бесконечная степь. Время от времени кого-то убивают, порой кто-то чудесным образом воскресает. В воздухе разлито ощущение безысходности и одновременно — чуда. Все рушится и разваливается на глазах, но почему-то не оставляет надежда, что волшебным образом все опять наладится. Очень актуальное и очень русское кино, особенно во время кризиса. Впрочем, когда у нас кризиса нет?

25/12/2008