Главная
Архив
    Спектакли
    истории
    фильмы
    люди

«Мифунэ: Последняя песнь»

Мечта идиота

Фильм открывается титрами, в которых режиссер Серен Краг-Якобсен заверяет нас в своей верности правилам «Догмы» -- датской новой волны, не описать которую не успел только ленивый. Поначалу действительно очень похоже на фирменную продукцию Триера и К о. Съемка ведется с рук, причем руки оператора трясутся так, словно он принял на грудь пару литров Холстена. Освещение натуральное, звук записан вживую, жизнь выглядит еще более неопрятной, чем в реальности. Секс снимается с неприкрытым отвращением, драки – со вкусом, крупные планы героев шокируют угрями и морщинами, не замазанными гримом. Честно говоря, эти приемы успели приесться не меньше, чем те романтические ухищрения, с которыми борются догматики. Но что поделаешь, Краг-Якобсен играет по правилам. Пусть и не так дерзко, как Триер, и не так остроумно, как Винтенберг.

Однако стоит присмотреться к неторопливо развивающемуся действию, как делается неловко. Форма и содержание в «Мифунэ» конфликтуют как драчливые супруги. История совершенно традиционна. Преуспевающий бизнесмен приезжает из Копенгагена в родную деревню, где живет его полоумный брат, нанимает в экономки бывшую проститутку и мало-помалу обживается на скудной земле предков. Раньше он стеснялся брата, никому не говорил о своем прошлом – в том числе и собственной жене. Что ж, жена его бросает. Экономка в него влюбляется. И бизнесмен может спокойно предаваться тихой жизни под сенью струй. Хороводиться с экономкой, любоваться закатами, играть с придурковатым братом «в Мифунэ». Почему-то идиот особенно привязан к этому японскому актеру и при одном его упоминании перестает пускать слюну и буйствовать.

Обычно у догматиков получались более скандальные фильмы. Что уж говорить об «Идиотах» с их вызывающе анархичным месседжем. Но и в более спокойном «Торжестве» режиссер усердно бичевал буржуазное общество. Там был и инцест, и кровавая родственная ненависть, и гамлетовские проклятые вопросы. Краг-Якобсен на фоне своих подельников выглядит совершенным Феокритом. Сельская идиллия увенчивается ожидаемым хэппи-эндом, и зритель выходит из зала пусть и соскучившимся, зато умиротворенным. Немногочисленные скандалы завершаются к общему благу. Герои находят утешение в тихой жизни на лоне природы и любви к нищему духом ближнему. Здесь нет и речи о том, чтобы отыскивать в себе внутреннего идиота. Вот он ходит неподалеку, придурковатый и одутловатый, просит немножко сочувствия, получив его, начинает щебетать как жаворонок.

«Мифунэ» выглядит так же нелепо, как французский фильм новой волны, воспевающий буржуазный достаток и политику де Голяя. Зачем же Краг-Якобсен так старательно использовал сугубо авангардные, казалось бы, приемы? Снимал бы себе честно «Человека дождя-2».

Но дело в том, что традиционная упаковка истории про жизнь с идиотом не котируется так высоко, как «догматический» антураж. На наших изумленных глазах «Догма» коммерциализируется с невероятной, просто неприличной для нового направления, скоростью. Наступление 2000 года Дания отмечала в компании всех четверых режиссеров, подписавших конвенцию о новом кино. По всем центральным телеканалам показывали документальные фильмы, снятые догматиками. Только представьте: никаких комедий, никаких концертов, только снятые ручной камерой будни никому не известных типов, собирающихся праздновать Новый год. Телевизионщики даже презрели обычную конкуренцию. Государсвтво щедро оплатило этот соцзаказ.

Только что датские нон-конформисты клеймили мейнстрим, и вот уже «Догма» получает статус национального достояния. Буржуазность подстерегает их там, где не ждали. Почувствовав опасность, Триер уже отмежевывается от своего детища. Зато для режиссеров уровня Краг-Якобсена наступают золотые деньки. Теперь можно снимать кино, не умея ставить свет. Не нужно и напрягать извилины, сочиняя историю – достаточно перелопатить кладовые Голливуда. Сбылась мечта идиота – современному киношнику все дозволено.

Анна Кузнецова