Великий немой заговорил

В фильмах Сергея Овчарова слов всегда было по минимуму. Как-то обходились. В кадре верещали, свиристели, блажили нечеловеческим голосом. Сюжет превращался в цепь сюрреалистических анекдотов. Вместо нормальных персонажей перед нами корячились какие-то упыри, трупаки и кикиморы. Все веселье держалось только на буйном воображении режиссера. Но наконец-то Овчаров обрел подмогу в лице сценариста.

Им оказался Леонид Филатов со своей «Сказкой про Федота-стрельца». Сначала Овчаров ставил «Федота» в театре на Таганке, но не сошелся с руководством во взглядах и спектакль так и не выпустил. Теперь он сделал из него фильм. Но хотя Овчаров на каждом шагу клянется в верности оригиналу и называет «Сказку» классикой, сочинение Филатова изменилось неуловимо и решительно.

От политики остались рожки да ножки. Обглодав их, как баба-Яга, Овчаров заполнил пространство кадра чудесами собственного изобретения. Вместо одного посла-англичанина сочинил целую галерею придурков-иностранцев. Волшебной птице – жене Федота -- придал в сопровождение целую семейку пернатых родственниц. Титу Кузьмичу и Фролу Фомичу, федотовым помощникам, подправил пятый пункт: крылатые проходимцы превратились в правоверных евреев в полном снаряжении пейсов, счетов и банкнот. Бабу-ягу Овчаров превратил в наркоманку. И даже умудрился вывести на сцену, то есть в кадр, самого невозможного из невозможных героев Филатова – То, Чего Не Может Быть. Виктор Сухоруков в этой парадоксальной роли чувствует себя весьма комфортно.

В чудовищном мире Овчарова даже со спокойным Андреем Мягковым творится что-то нехорошее. Сквозь его хихикающего юродивого царька проглядывают самые разные персонажи отечественной истории. Это Федор Иоаннович, из которого «Другим» прорастает его папаша: бороденка топорщится у него, совсем, как у Николая Черкасова в «Иване Грозном». Но еще не остыв от пыточных утех, он начинает окать на манер Горбачева. 

Но все эти хохмы и трюки не скрывают главного: ко всей бредовой отечественной жизни Овчаров относится как к данности и никаких надежд на лучшее не питает. Режиссер заколдовал сказку Филатова как Марью-Искусницу. Ей теперь «что воля, что неволя – все равно»

«Другие» плачут

Овчаров давно занимается лубком, но сейчас его любимый жанр стал самым востребованным в русском арт-хаусном кино. В этом жанре снята и блистательно остроумная «Окраина» Петра Луцика, и агитка Александра Баширова «ЖПО», и свежая малобюджетка Дулерайна и Корягина «Иван-дурак».  

Самый авангардный жанр отечественного кино, лубок в то же время  укоренен в традиции. Он будит детские воспоминания зрителя, возвращая нас лет на …дцать назад, к старым фильмам-сказкам с их мечами-кладенцами, огромной говорящей головой и водяным-попрыгунчиком в исполнении Милляра. Эта тщательно завуалированная сентиментальность и придает такое эмоциональное богатство лубочному гран-гиньолю. Не случайно самые успешные голливудские фильмы-сказки снимаются на основе комиксов, известных публике с младых ногтей.

Лубок – это еще и наш ответ голливудским спецэффектам. Тут Овчаров разошелся вовсю, но бюджет «Федота» нагрузил не слишком. Его герои превращаются в зайчиков, им отрубают головы, узлом завязывают руки-ноги, но выглядит это так дешево, так неумело, так смешно. В кино-лубке технические достижения кино получают стилистическое оправдание. Из эффектов они превращаются в метафоры.

Овчаров специально обыгрывает это ерническое соцсоревнование с фабрикой грез. В его фильме То, Чего Не Может Быть приводит с собой в Расею разнообразных голливудских монстров – Фредди Крюгера, сексапильных красоток, культуристов типа Шварценеггера. Они хорошо приживаются среди снегов, но поневоле меркнут на фоне отечественных чудес.

Берлин в ожидании

Текст и видеоряд в фильме Овчарова прорастают друг из друга как сиамские близнецы. Но именно эта безупречная спаянность сыграла злую шутку с режиссером. В кулуарах ходят слухи, что сначала «Федота» собирались пригласить в конкурсную программу Берлинского кинофестиваля. Овчарова там действительно любят и регулярно награждают. Но посмотрев «Федота», фестивальные отборщики решили, что без адекватного перевода фильм многое потеряет.

Грустно, конечно, но вообразить, как по-немецки прозвучит «представляет интерес вот такой еще разрез», просто невозможно. В то время, как вся Европа снимает фильмы на английском, Овчаров сознательно закрыл путь своей картине на мировой кинорынок. «Федот» обречен стать фестивальным хитом, но, чтобы не связываться с переводом, его никто не купит. Овчаров снял прекрасное кино, но годится оно только для внутреннего употребления.

Виктория Никифорова