И не только обло, но и озорно. Великан Шрек купается в грязи, ест жареных жаб и делает свечи из собственной ушной серы. Но душа у него тонкая. Шрек – великан-мизантроп. Он живет на болоте, в одиночестве пьет мартини и расставляет по периметру своих владений таблички «Осторожно: людоед!». Но это не со зла. Просто он очень стесняется своих зеленых ушей трубочками, круглых гляделок и великанского роста. Но однажды ему приходится поступиться принципами, выйти к людям и найти свою любовь.

Мультфильм Эндрю Адамсона и Виктории Дженсон стал одной из главных сенсаций последнего каннского фестиваля и собрал прессу в диапазоне от слезливого «Самая трогательная сказка столетия» до безапелляционного «Шедевр!». И дело не только в сказочной подвижности лицевых мускулов, за которую два года сражалась армия аниматоров. И не в лихо петляющей истории, на каждом повороте которой валяется – подбирай не хочу – россыпь остроумных гэгов. Просто это первый мультфильм в истории человечества, на котором родители не рискуют впасть в летаргию.

Авторы «Шрека», как юные мичуринцы, привили к доброй детской сказке дичок жестокости. И этот гибрид оказался на диво живуч. Родители хихикают над циничными шуточками про Белоснежку: «Она жила с семью гномами, но она не дешевка». Дети радуются, глядя, как Шрек умывается грязью и сражается с драконом. И все довольны. Сюжет развивается в двух параллельных плоскостях. Но зрители и до и после 16 следят за ним с неподдельным детским интересом.

История начинается одним нехорошим утром, когда великан-нелюдим обнаруживает, что его двор заселили толпы сказочных персонажей. Их выслал из своих владений лорд Фаркуад – злобный карлик, выстроивший себе замок размером с «Эмпайр Стейт Билдинг» («у него явно какой-то комплекс», -- замечает герой, глядя на башню.) Самым несносным из нежданных соседей Шрека оказывается говорящий осел («фокус не в том, что осел разговаривает, фокус в том, как его заткнуть»), озвученный Эдди Мерфи. В его компании Шрек (Майк Майерс из «Остин Пауэрс») отправляется в Замок лорда и там совершает сделку: он добудет лорду принцессу, а тот освободит его от сказочных беженцев.

Принцессу (Кэмерон Диаз), понятное дело, стережет дракон. Следует замечательно снятая битва с клубами пламени. Но дракон оказывается «девочкой» и страстно влюбляется в болтливого ослика. Принцесса тем временм влюбляется в Шрека, а Шрек в нее, им предстоит еще много испытаний, но кончится все хорошо. Оба узнают, что доброе сердце важнее красивого личика, и это открытие будет выглядеть не данью политкорректности, а нормальным хэппи-эндом.

Знатоки закулисных интриг утверждают, что «Шрек» – это разветвленная пародия на нравы студии «Дисней», в которой работали многие из создателей мультфильма, прежде чем уйти к Спилбергу в «Дримуоркс». Авторы «Шрека» и правда вывели на экран чуть не всех гомункулусов Диснея – и Белоснежку, и Золушку, и трех поросят, и Серого Волка. В их облик внесены минимальные изменения – ведь единоличное право владения своими крепостными героями до сих пор принадлежит «Диснею». Но узнать их не составляет труда. Авторы не упускают ни одного момента, чтобы подпустить шпильку сказочным монополистам: парковка при замке Фаркуада устроена, как парковка в Дисней-ленде. А в замечательной пародии на непременную в диснеевских мультфильмах песню героиня «Шрека» состязается с птичкой до тех пор, пока перетруженное горло птички не лопается. Тогда принцесса, хладнокровно глянув на птичкины ошметки, забирает ее яйца и жарит чудесную яичницу своим спасителям.

Впрочем, продюсер «Шрека» Джеффри Катценберг, после многолетнего сотрудничества с «Диснеем» ушедший к Спилбергу, утверждает , что «посылал черновой материал фильма в «Дисней», и им очень понравилось.» «Шреку» удалось невозможное. Великий утешитель, он сумел примирить взрослых с детскими сказками, детей – с взрослыми шутками, а самую влиятельную студию по производству мультфильмов «Дисней» с ее самым амбициозным конкурентом «Дримуоркс».