п»ї
Главная
РђСЂС…РёРІ
    РЎРїРµРєС‚акли
    РёСЃС‚РѕСЂРёРё
    С„ильмы
    Р»СЋРґРё

Альфред Жарри

Герой оговорки

Жарри повезло -- едва дожив до 34-х, он сумел произвести на свет героя, в тени которого бесславно затерялись все остальные его творения, да и сам автор. Героя зовут Убю -- он родился из переиначенного имени профессора, над которым Жарри и его однокашники издевались в коллеже. Эберхардт стал сначала Эбе, потом -- Эб и наконец Убю. С тех пор под этим именем живет грязный, наглый и веселый монстр -- лучшая роль комического репертуара ХХ века. Оно стало символом бархатной революции, которую Жарри произвел в мировой драме. Бархатной потому, что при жизни автора ее никто не заметил.

Премьера "Короля Юбю" состоялась в театре "Творчество", которым руководил Люнье-По. Режиссер этот прославился своими "атмосферными" постановками символистов -- газовые занавесы, томная пластика, хрустальная музыка Дебюсси. С пьесой Жарри у него возникли понятные сложности. Первое слово, с которым Юбю вышел на мировую сцену -- "Merdre" ("Дюрьмо", в принятом деликатном переводе на русский), -- должно было произвести скандал и произвело. Публика оттянулась всласть, освистала пьесу, и "Король" шаткой поступью удалился в длительное изгнание, откуда его вытащили только сюрреалисты.

После провала в 1896-м Жарри написал еще несколько пьес про Убю. Свергнутый король превратился в раба, потом занялся "патафизикой" -- философией гашишееда, согласно которой все действительное неразумно и только неразумное действительно. Но и "Убю прикованный", и "Убю рогоносец", и "Убю на холме" особой популярностью не пользуются, несмотря на то что и в них попадаются такие жемчужины, как "Мы вольны делать что хотим, в том числе и повиноваться; идти куда хотим, в том числе и в тюрьму. Свобода -- это рабство".

Что уж говорить о романах Жарри, его суперсимволистской пьесе "Цезарь-антихрист" или огромном, расползающемся во все стороны, как подожженный муравейник, собрании набросков к роману Dragonne. Сегодня они представляют интерес разве что для дипломника, торопливо пролистывающего историю французской литературы в поисках незахватанной темы. Зато "Король Убю" переводится и ставится во всем мире до сих пор.

Пьеса легко отзывается на требования момента и поддается любым интерпретациям, ни с одной не совпадая до конца. Можно ставить ее как сексуальный фарс, можно как политическую сатиру, можно как пародию на "высокий" стиль. Она все выдержит -- открытая всем толкованиям, продырявленная ими, как комиссар белыми. Стоит только вспомнить пафосную литературность тогдашней французской сцены -- завывания Сары Бернар и то казались новаторством на фоне священных чудовищ "Комеди Франсез", -- как бешеный темпоритм "Короля Убю", где непрестанно кого-то калечат, убивают, насилуют (все это весело, с огоньком, в темпе румбы), начинает выглядеть просто чудом.

Антонен Арто -- идол современного авангардного театра -- назвал свою малоудачную антрепризу, существовавшую в 20-е, именем Жарри и тем окончательно утвердил преемственность. Так Жарри и числится с тех пор в литературных словарях -- "предшественник сюрреализма". Но, понятное дело, среди его литературных должников -- и Беккет, и Ионеско, и Адамов.

В "Короле Убю" заложена схема всех шедевров абсурдистского театра. Там впервые машина диалогов заработала на топливе не психологии, а ритма и аллитерации. Жарри разведал залежи гэгов, скрытые в цирке, балагане, театре марионеток, и задействовал их, насытив движением каждую секунду спектакля. Он сообразил, что текст пьесы должен стать просто сценарием представления, не претендуя на особые литературные красоты. Поэтому "Убю" скучно читать и неизменно интересно смотреть.

С Жарри, первого из славной когорты профессиональных сумасшедших, стали писать сюрреалистическую икону еще при жизни. Однако миф Жарри был куда менее убедителен, чем миф того же Арто: зазор между жизнью и перформансом так и остался непреодоленным. Колоритные анекдоты сочинялись о Жарри задним числом, биография к ним повода не давала. Мальчик из приличной буржуазной семьи рано начал писать, подрабатывал журналистикой, много сочинял, плохо печатался, пил, кололся, рано умер от туберкулеза. Есть что-то тревожное в этой недлинной биографии -- вероятно, несоразмерность между скромным объемом сделанного и влиянием, отзывающимся через столетие. Этим, в сущности, поражает и "Король Убю": забавные несуразности обрастают темным лесом интерпретаций, фривольная оговорка порождает целую философию. Так на наших глазах истончается материя современного искусства. Послушно иллюстрируя д-ра Фрейда, история театра ХХ века берет свое начало от простой оговорки.

Виктория Никифорова