Виталий Соломин

Приключения доктора Ватсона

На съемках очередной серии «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона» вокруг съемочной площадки собралась толпа. Главный Холмс наших дней Василий Ливанов прогуливался, стараясь держаться поближе к фанатам. Но народ безмолвствовал и автографов не просил. Зато стоило выйти Виталию Соломину, как толпа дружно взревела: «Элементарно, Ватсон!»

На самом деле Соломин не любил своего Ватсона примерно так же, как Конан Дойль – своего Холмса. Он раздражался, когда к нему приставали с «элементарно, Ватсон!», а журналистов, спрашивавших, что он думает о своей самой известной роли, обрезал: «Мои театральные роли намного интереснее! Ватсон - это "чтиво", всего лишь детектив. Конан Дойль - это же не Чехов, не Грибоедов и не Сухово-Кобылин! Только в классике актер может продемонстрировать, на что он способен.»  Журналисты удивлялись. Соломин – само веселье на экране и на сцене – в жизни вообще удивлял жесткостью оценок и мрачностью взгляда. Биографы актера даже сочинили климатическую теорию, объяснявшую парадоксальный характер Соломина. Он, мол, родом из Читы, а там летом жарко, а зимой холодно. На самом деле, у Соломина было достаточно личных проблем, чтобы ожесточиться.

Виталий Соломин родился в интеллигентной семье. Родители были профессиональными музыкантами. Старший брат Юрий был солистом хора. Стройный, красивый, он вытягивался в струнку на авансцене и ангельским голоском вызванивал «По долинам и по взгорьям». Виталий был на шесть лет моложе. У него был нос картошкой. Успех у одноклассниц ему не светил. Музыку он ненавидел. Но родители решили, что он должен идти по стопам старшего брата и отдали его в музыкальную школу. Несколько лет он терзал нервы педагогам, а однажды пришел в музыкальную школу, дернул дверь, а она не открылась. Соломин-младший примчался домой и радостно заорал с порога: «Школу закрыли!» На самом деле дверь на 30-градусном морозе просто примерзла, но родители поняли, что из младшего проку не выйдет и махнули на него рукой.

Виталий забросил музыку и поступил чуть не во все спортивные секции сразу. Но вокальным успехам брата нельзя было не позавидовать. Тогда он решил, что станет певцом в оперетте и придумал себе сценический псевдоним «Витальянский». Еще он страшно завидовал тому, как расхаживают по сцене эстрадные певцы с микрофоном, и все мечтал так же спеть в микрофон. Один раз он даже рискнул выйти на школьную сцену с гитарой. Гитара оказалась расстроенной, голос – осипшим. Юрий уже был в Москве, но Виталий легко представил, как тот над ним смеялся бы. Впрочем, мечта о микрофоне его не отпускала его еще сорок лет, пока он не поставил в Малом театре мюзикл «Свадьба Кречинского».

В 17 лет он отправился в Москву, в Щукинское училище. Почему в Щуку? Во-первых, другого он просто не знал. Во-вторых Щуку годом раньше закончил блистательный старший брат и сразу же поступил в труппу Малого театра. «Я и не знал, что в Москве есть какие-то еще театры, кроме Малого,» -- рассказывал Соломин тридцать лет спустя. Брат устроил ему прослушивание: нашел репетиционный зал, уселся в первом ряду, нога на ногу и, задумчиво кивая и снисходительно посмеиваясь, выслушал в исполнении Виталия басню, прозу и стихотворение.

Курс Николая Анненкова, на котором учился Соломин-младший, оказался одним из самых сильных в истории Щуки. Там учились Олег Даль, Виктор Павлов, Михаил Кононов, Ярослав Барышев. Соломин был из них самым честолюбивым. Он во всем хотел быть первым – на занятиях по дикции и уроках танцев, на вечеринках и в спорах. Когда он пришел в Малый, то увидел, как лихо рубятся в теннис Пров Садовский и Виктор Коршунов. Соломин не умел играть совсем. Но, единственных из молодых артистов, он каждое утро приходил в спортзал театра и там часами стучал мячом об стену. Он не успокоился, пока не отработал удар и не обыграл Прова Садовского, игравшего почти профессионально. Соломин всю жизнь кому-то что-то доказывал – может быть, брату, но скорее, самому себе.

Своей карьерой в Малом театре он был не слишком доволен. За тридцать лет он сыграл там несколько главных ролей – Ипполита в «Не все коту масленица», Чацкого в «Горе от ума», Фиеско в «Заговоре Фиеско в Генуе», Иванова в своем спектакле «Иванов», Кречинского в «Свадьбе Кречинского» -- но они перемежались годами простоев. У Соломина был вкус к режиссуре, но его постановки очень трудно пробивались к зрителю. Однажды он ушел из Малого в театр Моссовета, сыграл там «Печального детектива» --  одну из лучших своих ролей -- но через год вернулся.

Собственно, из Малого ему некуда было податься. Его искусство принадлежало 19-му веку. Он всей душой любил разные актерские штучки, эффектные выходы, сложный грим, трюки, -- все то, что могло органично выглядеть разве что в оперетте или в Малом. В роли Чацкого он, вылетая на сцену, с размаху падал. В роли Кречинского, воскликнув «Ах, как тяжела бывает порой жизнь!», ласточкой бросался на руки своего старого слуги. Даже образ доктора Астрова он обогатил водевильными придумками: старожилы Малого до сих пор с ужасом вспоминают, как поддавший чеховский интеллигент уползал со сцены на коленях.   

Он и в жизни обожал розыгрыши, вечеринки, праздники. Кутил, как купец Островского: однажды на Новый год добыл для ужина в Малом такого огромного осетра, что его на блюде несли восемь человек. На репетициях мог доводить своих студентов до слез, а вечером собирался с ними и на спор перепивал самых молодых. Единственный раз Соломину удалось воплотить свою страсть к старому театру, с его шутками, розыгрышами, вечным маскарадом в своем спектакле «Свадьба Кречинского». Этим мюзиклом Александра Колкера открылась сцена филиала Малого театра и почти десять лет «Свадьба» была самым кассовым спектаклем театра.

С приходом на пост худрука старшего брата жизнь Виталия Соломина в театре легче не стало. Он много работал на стороне и одним из первых начал ставить в антрепризе. У него вообще было чутье хорошего антрепренера. Он догадался поставить мюзикл «Свадьба Кречинского» за несколько лет до прихода всенародной моды на мюзиклы. Он начал работать в антрепризе, когда и слово-то само было в новинку.

Антреприза была совсем новым бизнесом, но Соломин сумел, как говорил купцы Островского, «поставить себя». Артисты, разъезжавшие со спектаклем, постоянно сталкивались с жуликами. Их то и дело норовили обсчитать, занижали кассовые сборы, селили в дешевые гостиницы, словом, всеми средствами нарушали контракт. Но тут на сцену выходил Соломин в роли продюсера. Он рычал на мошенников, грозил, что все сейчас же уедут и не будут играть спектакля, и все как-то утрясалось.

В кино Соломин-младший поначалу обогнал Соломина-старшего. Его заметили в фильме «Старшая сестра» тогда, когда кинокарьера его старшего брата была еще под вопросом: Бондарчук попробовал Юрия Соломина на роль Андрея Болконского, но предпочел ему Вячеслава Тихонова. Кирилла в «Старшей сестре» Виталий Соломин сыграл так весело и ярко, что в кулуарах начали говорить,будто эту роль знаменитый драматург Александр Володин написал с самого себя. Потом Виталий сыграл главную роль в фильме «Женщины», и вновь – ворох хвалебных рецензий и завистливые взгляды коллег. Но тут страна узнала точеный нос и голубые глаза Юрия Соломина в «Адьютанте его превосходительства», и с тех пор его младший брат был обречен всю жизнь слышать про себя: «Соломин? А, это который адъютант?» В киномире есть своя система амплуа, не менее жесткая, чем в театре. Юрия назначили современным героем, а Виталия зачислили в категорию интеллигентов. Старший играл главные роли в статусных фильмах – он снимался в роскошной ко-продукции «Дерсу Узала» у Акиры Куросавы и покорял сердца своей спокойной, «гагаринской» улыбочкой в «Хождении по мукам». Младшему, как мы понимаем сейчас, повезло больше: «Приключения Шерлока Холмса» стали классикой, а кто сегодня вспомнит «ТАСС уполномочен заявить»? Но тогда Соломин-младший, давая интервью, предпочитал не упоминать о брате.

Однако именно это пожизненное соперничество, эта дружба-вражда, замешенная на зависти и ревности, обогатили жизненный опыт Соломина и сделали его гением партнерства. Его лучшие роли созданы в дуэте с сильным партнером, которого он с азартом пытается переиграть. Он вглядывается в чужое лицо как в зеркало, копируя чужую мимику, передразнивая ее, играя на тонких контрастах с партнером. У англичан есть хорошее слово, которым они называют взаимодействие актеров – «химия» (chemistry). Соломин был великим химиком, просто Менделеевым.

Вместе с Юрием Соломиным они сыграли братьев Айзенштадт в телефильме «Летучая мышь» и Соломин-младший сумел затмить своего титулованного брата. Юрий Мефодьевич работал в своем всегдашнем амплуа героя-любовника, а Виталий Мефодьевич наводил лоск на старинное амплуа простака. А простак в оперетте роль, по определению, более выигрышная. Елена Сафонова, в дуэте с которой Соломин сыграл Вадима – подловатого любовника, незадачливого конформиста – в культовом фильме 80-х «Зимняя вишня», вспоминала о его профессионализме с благоговением. Василий Ливанов, познакомившийся с ним на съемочной площадке «Шерлока Холмса», стал его закадычным другом. В тусовке их так и прозвали «муж и жена».     

Вскоре после выхода на телеэкраны «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона» влиятельная английская газета The Daily Mail назвала Ливанова и Соломина "лучшей парой Холмс-Ватсон на континенте". До сих пор знаменитый телесериал Игоря Масленникова выходит в Британии на кассетах и DVD с английскими субтитрами. На английском интернет-сайте, посвященном истории экранизации «Записок о Шерлоке Холмсе», можно прочитать, что чистокровные британцы думают о русском актере, ни слова не знавшем по-английски: «Этот актер ближе всего к Ватсону, созданному моим воображением.» «Со своими песочными волосами и военной выправкой, он воплотил самую суть военного врача Британской империи.» «Несмотря на все совершенство игры Ливанова-Холмса, истинная звезда сериала – Соломин-Ватсон».

В чем-то его сходство с английским джентльменом викторианской эпохи действительно мистическое. После раннего неудачного брака с актрисой он нашел женщину, ставшую ему верным другом и прожил с ней двадцать восемь лет. Она тоже была актрисой, но он запретил ей играть: неприлично красивой женщине ездить на съемки в одном купе с мужчинами. Однажды режиссер уговаривал его поцеловать жену перед камерой. Соломин не смог: «Актрису любую поцелую, а жену не могу!» Типичный викторианец, он предпочитал элегантно умалчивать обо всем личном -- о сложных отношениях со старшим братом, о начинающейся гипертонии. Воле его и выдержке тоже мог бы позавидовать военный врач Ватсон. «Каменный цветок» -- назвал его как-то в сердцах режиссер Кончаловский.

Но сколько бы он ни молчал, внутренняя горечь накапливалась. Соломин выплеснул ее в своем последнем спектакле «Иванов»: он сам поставил его и сыграл в нем главную роль. В чеховском герое он увидел себя и сказал об этом в одном из последних интервью: «Окружающие Иванова люди живут растительной жизнью, не думают о своей душе и о том, что будет дальше. Люди вообще мало о себе знают. Человечество — как слепые котята. Можно, конечно, не задумываться. Можно поддать, пиво, бабки, бабы, работа, карьера, дачу построил, на старость себе приберег, и все чудно. И все равно приходит последний момент, когда спрашиваешь себя: а зачем жил? Так вот, к таким людям, как Иванов, этот вопрос приходит с детства.»

В последние годы обычная мрачность Соломина усугубилась. Его, совсем как чеховского интеллигента, раздражала окружающая пошлость. Журналистам, интересовавшимся его планами, отвечал словами Иванова: «Нас мало, а работы много, Боже, как много...» И добавлял от себя: «В общем, то, что нужно сделать, в одиночку провернуть невозможно, а тех, кто мог бы это сделать, еще и гнобят...»

В марте 2002 года народный артист СССР, экс-министр культуры, кавалер ордена «За заслуги перед отечеством» IV степени Юрий Мефодьевич Соломин был выдвинут на очередную Госпремию за роль Фамусова в «Горе от ума». В апреле он распорядился снять с репертуара любимый спектакль Виталия Соломина «Свадьба Кречинского». 23 апреля Валерий Баринов зашел к Соломину в гримерку перед спектаклем и сказал: «Слушай, получается, я сегодня в последний раз играю.» «Наверное, мы все скоро сыграем в последний», -- ответил Соломин, накладывая грим. Он вышел на сцену в своей любимой роли, произнес любимые, годами отполированные реплики. Когда он в сцене благословения встал на колени перед 85-летней Татьяной Панковой (Атуевой), она испугалась: пол-лица Соломина уже было парализовано. «А я ничего не поняла,» -- плакала потом на панихиде Панкова. – «Я не поняла, почему он встал и пошёл к Саше Потапову – очевидно, за физической поддержкой. Но потом он взял себя в руки и доиграл сцену до конца – там было ещё фраз 6 или 7. А потом сел в кресло и уже не встал.»

В антракте Соломина увезли в больницу. Больше месяца врачи боролись за его жизнь, но поздним вечером 28 мая 2002 года его сердце остановилось.

Виктория Никифорова