Главная
Архив
    Спектакли
    истории
    фильмы
    люди

«Откровенные полароидные снимки»

Фотки на память

Сверху капает, внизу хлюпает, зрители пробираются на свои места, рискуя оступиться в ручеек и уворачиваясь от звонкой капели с колосников, которая изображает осадки, характерные для Туманного Альбиона. Выложенная кафелем сцена напоминает писсуар, а торчащий посреди сцены стальной шест интерпретируется постановщиком как пенис. Начинающий режиссер Кирилл Серебренников сполна использовал постановочные мощности Театра им. Пушкина.

Автор «Откровенных полароидных снимков» — Марк Равенхилл, погнавший новую волну в английской драматургии 90-х. Его предыдущей пьесой стала Shopping and Fucking, клеймившая отдельные недостатки капиталистического образа жизни. В «Снимках» он развивает любимую тему, почем зря ругая страну, в которой угадал его бог родиться с талантом и любовью к социальной справедливости. Больше всего его раздражает в соотечественниках их прославленное лицемерие. Стриптизершу избивает любовник, а она улыбается разбитыми губами и твердит: «Я очень счастлива». Гомосексуалист умирает от СПИДа, но уверяет окружающих, что «жизнь прекрасна». Сексуальный раб гомосексуалиста, наложенным платежом присланный из Восточной Европы, не нарадуется на свое «офигительное» тело и свою «офигительную» жизнь, справедливо полагая, что лучше жить на коленях, чем умирать стоя. Изумление автора по этому поводу выражает персонаж, севший в 1993 г. за покушение на убийство и только что вышедший на свободу.

Нетрудно догадаться, что в оригинале «Откровенные полароидные снимки» — это беспросветная чернуха. В ней задействован примерно такой же паноптикум маргиналов, как в Shopping and Fucking. Они ругаются нехорошими словами и никого не любят. Ближе к концу жизнь на дне вспарывает акула капитализма, приплывшая прямиком из первой пьесы Равенхилла, и, хищно клацая челюстями, сообщает, что деньги — это все. Акулу прекрасно, в большом кинематографическом стиле играет Алексей Гуськов. Прибавьте к этому четырехбуквенные ругательства, которые переводчик по наитию переводит то цензурно, то нет. А также сексуальную сцену с участием двух мужчин, один из которых уже мертв. И кажется, что перед нами британский вариант Николая Коляды, только гораздо более занудный, чем его российский аналог.

Но переведенная с английского на русский пьеса Равенхилла как-то нечувствительно обретает гламурный блеск. Этому способствуют и красивые имена вроде Тим и Ник, и прекрасно далекие от нас проблемы. Перед премьерой Серебренников заявлял в интервью, что хочет, чтобы его герои говорили, как в жизни. Но единственная реалистичная фонема во всем спектакле — это фрикативное «г » в устах сексуального раба Виктора, которого режиссер сделал украинцем. Все остальные персонажи говорят, как в журнале «Птюч», и одеваются, как в журнале Elle.

К счастью, Серебренникову оказалась глубоко чужда чайльд-гарольдовская тоска Равенхилла. Герои «Снимков» могут сколько угодно мучиться от «пустоты внутри»: режиссеру эта проблема неведома. Серебренников ставит энергично и темпераментно. Он искренне любит своего автора, восхищается новомодными идеями, бойко разводит мизансцены, раздевает актрис, заставляет своих актеров заниматься стриптизом на шестах.

Его сцена похожа на сортир, но этот сортир достоин четырехзвездочного отеля, а веселенькую плитку с удовольствием представляешь в своей новой квартире. Великолепные пластиковые мешки, в которые упаковывают трупы, хорошо продавались бы в магазине IKEA. А безотказную сантехнику, из которой весь спектакль что-то капает и струится, художнику Николаю Симонову стоило бы запатентовать как дизайнерскую идею. Ненавязчивый пафос потребления — сапог на платформе, модных пьес, английских словечек — пронизывает это бойкое глянцевое шоу, которое идет под мелодии и ритмы зарубежной эстрады.

Бог знает, какие чувства хотел пробудить в своем зрителе Равенхилл — наверное, мрачные. Но Серебренников — незаметно для самого себя — сумел убрать из его пьесы весь негатив. После его спектакля хочется пройтись по вечереющим улицам и насладиться всеми благами, которые предлагает нам общество потребления. А откровенные полароидные снимки — прикнопить на стенку, как фотки на память, сувениры из доброй старой Англии. 

Виктория Никифорова