Кто
стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? Это он, это он, федеральный
почтальон. Запоздал на четыре года, но принес посылку по адресу. Что же там, в
этой измятой, потрепанной, на себя не похожей коробке с надписью наискосок
«Федерал Экспресс»? Это главная загадка фильма «Изгой». Роберт Земекис любит
напомнить своей публике, что он не даром хлеб ел в киношколе. Ларчик с секретом
– любимая шуточка многих знаменитых режиссеров, будь то таинственная коробочка
из «Дневной красавицы» или загадочный кейс из «Криминального чтива». На раз
угадав несложную цитату, публика с удовольствием расслабляется, погружаясь в
стихию чистого развлечения.
Герой
Хэнкса, волевой и веселый парень Чак, работает в почтовой службе «Федерал
Экспресс». Даже не работает – горит на службе. Ежедневно ставит рекорды в
капиталистическом соревновании. Обеспечивает неслыханную скорость доставки,
самолично мотаясь по всему миру. Празднует день рождения в машине, а Рождество
в самолете. Влажно глядит на фотку любимой девушки – минутная пауза, весенний
свет прыгает в круглых глазах Хэнкса, и вновь в дорогу. Чтобы подчеркнуть
деловую хватку Чака, сценарист заставил его даже слетать в Москву. В
непосредственной близости от Красной площади почтальон орет на мрачных, плохо
одетых людей, выжимая из них семь потов и будя в отечественных зрителях чувство
социального протеста.
Этот
горластый менеджер – «Живо! Живо! Я засек время!» – настолько раздражает, что,
когда его самолет пикирует в Тихий океан, испытываешь чувство глубокого
удовлетворения. А нечего аборигенов беззащитных эксплуатировать, прибавочную
стоимость накручивать. Но тут начинаются приключения, и наш праведный гнев
смывает соленой океанской волной.
Конечно,
Чак выкручивается, умудряясь единственным спастись из затонувшего самолета. В
полуобморочном состоянии его выбрасывает на необитаемый остров, и начинается
эпопея, знакомая нам по роману Дефо. Увешанный мобилами менеджер возвращается в
первобытное состояние и ломает мозги не над опережением конкурента, а над
добыванием огня. «Изгой» идет больше двух часов, но сценарист Уильям Бройлис
умудрился так нашпиговать ее всякими головоломными трюками, что до конца фильма
так и не успеваешь посмотреть на часы.
Поначалу,
конечно, нелегко представить Хэнкса на необитаемом острове. Ну не может такой
известный человек прозябать в одиночестве. Ну понятно, что пока он кричит в
пустоту «Спасите!» или печально таращится на пустой горизонт, вокруг него
мельтешит целая банда гримеров, дублеров, каскадеров, костюмеров. Но помаленьку
экран увлекает тебя чисто физической конкретностью происходящего. Хэнксу
невозможно не сопереживать: каждый, кто захлебывался волной или боялся
разбиться в самолете, знает это тошнотворное ощущение под ложечкой, страх
дурацкой смерти. На нем, как хороший аттракцион, и работает «Изгой».
К
сожалению, у Земекиса пропал лучший момент «Робинзона Крузо». Самолет упал
слишком далеко от острова и Чак не может совершать увлекательные рейсы за
порохом, патронами, солью, ромом – помните упоительные перечисления припасов,
вывезенных Робинзоном с корабля? Зато у Чака есть его посылки. Поголодав, он
решается нарушить профессиональную этику и вскрывает коробки с надписью
«Федерал Экспресс». Там находятся разные полезные вещи – коньками он пользуется
как ножом, волейбольным мячом как Пятницей. Но одну посылку Чак все-таки
оставляет нетронутой. Через четыре года, пройдя немыслимые испытания, он
вернется к людям и самолично доставит эту коробку по назначению.
Кажется,
в этом и был смысл его эпопеи. Доставить посылку. Положить ее на пороге и
скромно уйти, исполнив свой долг. Больше никому подвиги Чака на необитаемом
острове были не нужны. Девушка, фотку которой он хранил все четыре года, живет
с другим. Коллеги его давно похоронили. Друзей у него никогда не было – слишком
уж страстно он боролся за повышение производительности труда. В конце фильма
Чак остается один-одинешенек, со своей неизменной улыбкой на обветрившихся
губах. Для чего, в самом деле, он боролся?
Герои
Тома Хэнкса всегда живут по правилам. Они прекрасно их исполняют, но понятия не
имеют, зачем эти правила нужны. Лучше всего эта тема удалась Хэнксу в «Форесте
Гампе» того же Земекиса, где он показал, как клинический идиот может быть отличным
парнем и примерным гражданином своей страны. Отсвет этого идиотизма лег на все
роли Хэнкса. Он исправно изображает честных мужиков, крутых профессионалов,
преданных сыновей своей родины. Они без устали чего-то производят, лихо
сражаются, совершают героические поступки. Но в чем смысл их героизма,
непонятно никому – меньше всего им самим.
Главный секрет «Изгоя» не в том, что лежало в
посылке. Он в другом: что особенного было в бездарной жизни
почтальона, за которую он боролся так самозабвенно? Или там было так
же пусто, как в коробке с надписью «Федерал экспресс»?
Виктория
Никифорова