Наше поколение критиков выросло с названием «Асса» на устах и кончиках перьев. В этом фильме Соловьева были все компоненты идеального кино для демократического общества. Декадентски красивый видеоряд, гнусавый тенорок Бориса Гребенщикова, Сергей Говорухин в роли крестного отца. Фильм смело обличал социальную несправедливость – папик Говорухин заказывал молодого героя-любовника в исполнении Бугаева-Африки. Но на смену павшему герою приходил новый боец за гласность – Виктор Цой. И так прямо и заявлял: «Перемен. Мы ждем перемен.» Вот, казалось, еще чуть-чуть, и все начнут снимать так – стильно, нервно, с модным шансоном в саунд-треке. И действительно, Алексей Балабанов, споро переняв достижения мэтра, начал делать именно такое кино. Но вряд ли Соловьеву нравятся «Брат» и «Брат-2». Сам он, во всяком случае, снимает сейчас по-другому.

Драма отцов и детей, которую в «Ассе» Соловьев отыгрывал в сюжете, сейчас разыгрывается на уровне кастинга. Позавидовав, вероятно, Бодрову-старшему, постановщик «Нежного возраста» пригласил на главную роль своего сына Дмитрия. Дмитрий оказался киногеничным пареньком, внятно произносящим хорошо выученный текст. Никаких способностей к перевоплощению за ним не замечено, поэтому на экране он выглядит самим собой – симпатичным, уравновешенным, отлично устроенным молодым человеком. До Бодрова-сына ему, как Бодрову до Смоктуновского, но типаж у них одинаковый – мальчик-мажор в расцвете папиной славы.

Кстати, можно было бы снять милое кино о мажорной юности – немножко хулиганское, немножко грустное, с намеком на то, что облетит когда-нибудь папин лавровый венок. Но Соловьев слишком долго искал деньги на съемки (фильм спродюсирован студией Никиты Михалкова «ТРИТЭ»), чтобы снимать просто. Его потянуло на обобщения.

Для начала он бросил сына на съедение Молоху истории. Соловьев постоянно подчеркивает, что Дмитрий был активным соавтором сценария, и «Нежный возраст» отражает именно его взгляд на чертову дюжину лет, прошедшую с начала перестройки. Взгляд этот безнадежен. Проститутки, сутенеры, рэкетиры и продажные менты пришли на смену Героям Советского Союза (Кирилл Лавров), честным военрукам (Сергей Гармаш) и отважным летчицам (Людмила Савельева). Насквозь разъеденное коррупцией общество разлагается на глазах под упаднические песенки Окуджавы. Гнилая интеллигенция пирует, не видя сути вещей. Потерянное поколение Икс предается байронической тоске.

Но независимо от режиссера и автора сценария, правда жизни тихой сапой проникает на экран. К середине фильма мы видим героя вполне благоустроенным человеком. Он подрабатывает перевозкой наркотиков, крутит роман с фотомоделью, портретами которой оклеен весь Париж, и регулярно в этот самый Париж наезжает. Закрадывается даже крамольная мысль о том, что не пересекал бы он так легко границы, не зарабатывал так много и не тратил столь непринужденно, если бы Горби в свое время не сдался империалистам. Но тут Соловьев спохватывается и наносит правде сокрушающий удар.

У героя есть заветная справка о психической неполноценности, позволяющая без проблем косить от армии. Но молодой человек в приступе  гормональной бури эту бумажку проглатывает и идет служить. Причем не в Зарайск какой-нибудь, а прямиком в Чечню. Случай для доктора Фрейда: наши успешные режиссеры обожают засылать своих чад – на экране, естественно, -- под пули шамилей. Бодров сделал сына «кавказским пленником», Соловьев сбросил на свое детище ящик с патронами. Кадр этот выглядит очень натуралистично и повторяется не раз. Так и видишь, как неумолимый режиссер, не удовлетворившись качеством отснятого, приказывает опять уронить деревянную махину на обритую макушку Соловьева-младшего, барахтающегося в грязи. «Потерпи, сынку, -- усмехается Тарас Бульба от кино. – Я тебя породил, я тебя и сниму. Еще дубль!»

Героя вообще регулярно бьют по голове чем-то тяжелым. Это, так сказать, сквозная метафора «Нежного возраста». Рекламным слоганом фильма стоило бы сделать Сашу Черного: «А потомки… Пусть потомки, Проклиная жребий свой И кляня свои потемки, Лупят в стену головой.» Но на что так негодует конкретно Сергей Соловьев, не очень понятно.

Ну да, в пресс-релизе фильма сказано и про «государственный бандитизм», и про «рыночно-мафиозную общественную жизнь». Соловьев, как положено истинному художнику, болеет за страну, обижается за державу. Но, как лицо его сына выдает правильное питание и хорошее воспитание, так сама фактура его фильма свидетельствует об отнюдь не бедной жизни. «Нежный возраст» не какая-нибудь нищая малобюджетка, авторы которой из кожи вон лезут, чтобы просто ее закончить. Да и взгляды свои Соловьеву вовсе не приходится скрывать, сворачивая потные от страха идейные фиги в кармане. Казалось бы, твори, выдумывай, пробуй. Что еще нужно художнику для счастья?

Особенно досаден этот провал будет для Соловьева, потому что «Нежный возраст» был профинансирован его идейным противником. Никита Михалков, сменивший его и на посту председателя Союза кинематографистов, и в кресле президента Московского кинофестиваля, часто критикует деятельность своего конкурента. Но деньги на съемки его нового фильма нашел. И, как оказалось, не прогадал. «Нежный возраст» решительно неконкурентоспособен. Он проигрывает всем хитам последних лет. Формально подобное кино давно научились снимать Балабанов энд Ко. А что касается содержания – истеричный социальный пафос Говорухин в «Ворошиловском стрелке» да Рязанов в «Старых клячах» нагнетают еще лучше. Там градус повыше будет.

На последнем пленуме СК Михалков не без злорадства помянул «Нежный возраст»: мол, в последнем фильме Соловьев уже не тот. Члены Союза втихомолку возроптали – не лучше ли на себя оборотиться. Сейчас, наверное, критики начнут хвалить Соловьева просто за то, что он не Михалков. Но «Нежный возраст» от этого лучше не станет.

Виктория Никифорова