«Дорога на Арлингтон»

Дорога в ад

Бойся ближнего своего как самого себя. Оглянись в тревоге: вон тень под фонарем пляшет мерзким соглядатаем, вон гаражная дверь щерит свой оскал, вон кнопка звонка невинно поблескивает в темноте – только нажми ее и не заметишь, как перейдешь в мир иной. Ближний придет на твою могилку, промокнет платочком сухие глаза и спросит, хитро прищурясь, «кто на новенького?»

Дорога с указателем «на Арлингтон» приводит прямо в ад. Единственная, но весьма плодотворная хитрость Марка Пеллингтона, создателя фильма, заключается в том, что до самого конца мы так и не понимаем, реален ли этот ад или инфернальные кошмары разворачиваются в зашкалившем от напряжения мозгу главного героя. Помните «Теорию заговора» – там еще Мел Гибсон блестит безумными голубыми глазами, а Джулия Робертс помогает ему спастись от вселенского кошмара.

Странно, но этот голубоглазый маньяк оказался прав: теория заговора подтвердилась пугающим образом, и только крутой поворот к хэппи-энду спас этот фильм от того, чтобы запугать нас окончательно, до сумасшествия, до того, чтобы, выйдя из утробной тьмы кинозала, мы начали шарахаться от любого куста. Фильм Марка Пеллингтона не делает такой ошибки. Дорога на Арлингтон идет прямо, не вихляясь к счастливым совпадениям и не уклоняясь от намеченной цели – симпатичной братской могилы.

Герой Джеффа Бриджеса – волевой рот, добрый взгляд, лучики морщин вокруг глаз а-ля Санта-Клаус – появляется на экране с окровавленным мальчишкой в объятиях. Инцидент разъясняется просто – пацан баловался с ракетой – но потрясение не проходит герою даром. Пережитый ужас остается на донышке подсознания. Даже родители мальчишки, его добрые соседи, идеальная амриканская пара, начинают внушать ему смутные подозрения. Герой играет со своим сыном, читает студентам лекции по истории терроризма, носит цветы на могилу жены, подставленной когда-то ФБР. Но этот покой выглядит таким непрочным. Словно весь хрупкий мир – детская площадка, пронизанная закатным солнцем, внимательные лица студентов в классе, посиделки с подругой на крылечке – пропитан изнутри опасной энергией, грозящей взорвать его изнутри.

А запал находится внутри Джеффа Бриджеса. Он словно против своей воли подрывает тонкое равновесие мира. Начинает копаться в личной жизни своих соседей, день-деньской просиживает в библиотеке, просматривает старые подшивки газет, пытаясь убедиться в том невероятном, что почудилось ему в тот момент, когда он поднял с земли окровавленнолго мальчишку. А что если его соседи – барабанная дробь в оркестре! – террористы, живущие под чужими именами и планирующие взрыв века, который в прах развеет жизни сотен человек.

Поиски, сомнения, подозрения. Шорох чертежей – опасный сосед является архитектором и работает над проектом гигантского супермаркета. Кому, как не ему лучше знать, гду разместить адскую машинку. Страх за своего сына: что-то уж слишком внимательны к нему добряки-соседи. Композитор Анджело Бадаламенти, злой чародей саунд-трека, добавляет от себя в эту симфонию паранойи. Струны дрожат как наятнутые нервы, а предсмертный стон саксофона отдается истеричным визгом флейты. Пеллингтон недаром не пожалел денег на гонорар выдающемуся сотруднику Дэвида Линча: Бадаламенти вновь добивается своего фирменного гипнотического эффекта, позволяя музыке преображать незамысловатое пространство кадра. Страх, смерть, загадочные обстоятельства множатся и наводят тень на ясный день. Визг тормозов, бледное личико сына под рукой палача, бомба в здании ФБР, отчаянный рывок в замедленной съемке, «не успели!», конец света… И в последний, предсмертный миг, вспышкой в гаснущем сознании – «а что если?!» Пробуждение. Финальные титры.

Выходя из кинотеатра, напряженно оглядываешься по сторонам. Вздрагиваешь, когда вечерний ветерок трогает тебя за плечо. Шарахаешься от собственной тени. Не здесь ли, на Тверской кончается дорога на Арлингтон?

Виктория Никифорова