|
«В августе 44-го»
Молчание солдат
В кадре светит солнышко, за кадром – тревожная музыка. По деревенской улице шагает офицер советской армии. На улице ни души. В оркестре стонут струнные. Откуда-то появляется мальчик. «Мальчик, а мальчик!» – зовет его офицер. За кадром оркестр визжит в истерике. Мальчик оборачивается. У него нет руки.
«В августе 44-го» начинается как образцовый триллер. Законы жанра соблюдаются с такой точностью, что про название фильма тут же забываешь. Это может быть и 3044-й и 44-й до рождества Христова. Классический ужастик хронологии чужд. В советских фильмах про войну тоже умели нагнетать ужас, но там он был совершено конкретен: лай овчарок, «Хенде хох!», автоматная очередь. У страха в фильме Пташука нет ни имени, ни национальности. Немцы в фильме не появляются вообще. Работники СМЕРШа, озираясь и вздрагивая, бродят меж мертвых тел и полуразрушенных деревень на уже отвоеванной территории. Бледные деревенские жители прячутся в тени своих жилищ, словно стивенкинговские вампиры. Александр Градский озвучивает этот кошмар страдальческими теноровыми всхлипами.
Но через пятнадцать минут после начала музыку вырубают, а на смену триллеру приходит бойкий боевик. Побродив по лесу, смершевцы во главе с капитаном Алехиным (Евгений Миронов) замечают пару подозрительных субъектов. «Кажется, я их видел в Лиде…» – задумчиво замечает Алехин и бросается в погоню. Погоня тоже сделана по классическим американским лекалам: один раздолбанный «козел» мчится за другим, яростно сигналя и расталкивая бойцов советской армии, которые уныло бредут куда-то на запад. Правда, оператор Юрий Клименко, выпускник ВГИКа, любит снимать пейзажи, а погонями откровенно манкирует. Но на музейные студебеккеры поглядеть все равно любопытно.
Действие перемещается в Лиду – это не женское имя, а польский город -- и «Август» мимикрирует под детектив. Капитан Алехин вдумчиво рассматривает окурки, подобранные на той опушке, где диверсанты пытались связаться с немцами по рации. Они, вместе с обрывком местной газеты, надкусанными огурцами и оберткой от сала, становятся главной уликой против предателей. Евгений Миронов морщит лоб и шевелит губами. «Элементарно, Ватсон. Немецкое сало и литовский огурец приведут нас прямо к шпионской рации.» Антураж Великой Отечественной, воссозданный с такими стараниями и затратами, исчезает опять – теперь в пространстве классического детектива.
Жанровые структуры в фильме Пташука выстроены безупречно. Триллер пугает, детектив захватывает, боевик поддает саспенсу. Но на этих идеальных конструкциях виснут куски соцреалистической прозы. Герои ведут себя как Брюс Уиллис, а разговаривают, как Олег Кошевой. Хмуро многозначительные диалоги и тяжеловесные шуточки, произнесенные лучшими актерами поколения пепси, звучат дико. А когда из динамиков Долби-Сарраунд звучит советский сленг – «Прокачивай, Паша, прокачивай» – начинаешь чувствовать себя внутри романа Владимира Сорокина.
Американская классика жанра и советское военное кино вступают в странную химическую реакцию. «Хищник», «Дети кукурузы», мимикрия Евгения Миронова, мертвые глаза Александра Балуева, -- все это, смешавшись на съемочной площадке, породило жутковатого гомункулуса, фильм Пташука. Причем, такое впечатление, что сам режиссер к реторте и не подходил. Он честно тратил казенные деньги, по Станиславскому работал с актерами и всем говорил, что мечтает снять фильм вроде «17 мгновений весны». А в результате смотришь на капитана Алехина и ждешь, что он вот-вот про «вырубоно, протягоно» забормочет.
Может быть, именно это почувствовал писатель Владимир Богомолов, потребовавший убрать свое имя из титров фильма. Сценарий набожно следует его знаменитому военному детективу «Момент истины», все эпизоды воспроизведены аккуратно, все акценты расставлены правильно, но чем точнее следуют тексту герои, тем более ирреальным становится фильм.
К тому же, вместе с немцами из «Августа» исчезла всякая идеология. Плохо ли быть смершевцем или хорошо, нужно ли говорить верховному правду или нет, -- все проклятые вопросы советской военной прозы Пташуку безразличны. Он все принимает как данность – и сталинский акцент Рамаза Чхиквадзе, и положительного контуженного генерал Алексея Петренко, и отрицательного генерал Юрия Цурило. Это тоже не должно было понравиться Богомолову.
Фильм Пташука снимался трудно. Он разорил
белорусское кино, поглотив его годовой бюджет. Михаил Швыдкой, рискнувший
подбросить ему пять миллионов рублей, чуть не был растерзан бедными российскими
кинематографистами. Целевые отчисления на «Август» проводил президент Лукашенко,
зря понадеявшись, что это будут «белорусские «17 мгновений весны». На последнем
этапе съемок Пташука спас депутат и кинолюбитель Семаго: в обмен на
эпизодическую рольку он подбросил деньжат и организовал рекламу. Но жертвы
оказались не напрасны.
Саспенс, достойный Хичкока, прогулки по трупам в стиле
Стивена Кинга и неподражаемая русская актерская школа, -- три источника, три
составных части «Августа» должны обеспечить ему неплохую кассу. Его премьера в
«Пушкинском» состоялась сразу после премьеры «Ганнибала». Так вот, на сиквеле
«Молчания ягнят» зал хихикал и болтал, а на фильме Пташука молчал, как громом
пораженный, и смеялся только в правильных местах.
Анна
Кузнецова
|