«Автор должен быть голодным». Из века в век это твердят редакторы – журналистам, издатели – романистам, продюсеры – режиссерам. Наконец, эта идея достучалась и до Голливуда. Там началось капсоревнование за самое дешевое кинопроизводство. Киномагнаты закрывают кошельки и счета, режиссеры подтягивают пояса, суперзвезды растерянно озираются. Город ангелов перестал сочиться молочными реками и миллионными состояниями. Прощай, зелень баксов.

В моду входят фильмы, снятые с минимальными затратами и никому не известными актерами. С легкой руки датской новой волны, Голливуд делает ставки на молодых, голодных и чокнутых. Недаром, главной сенсацией киногода в Штатах стал сумасшедший успех скромной малобюджетки «Ведьма Блэра», закупленной огромной киностудией и сделавшей невероятные кассовые сборы. Создатели ленты вложили в нее деньги, заработанные мытьем машин и переноской мебели. Спустя несколько месяцев их ошалевшие от счастья физиономии узнала вся страна.

«Клевый парень», почуяв, куда ветер дует, воспевает как раз такого малобюджетника, отягощенного долгами, комплексами и съемочной группой недоучек, влюбленных в кино и своего шефа. Пестрая компания носится по экрану, возводя вавилонские башни глупостей и тут же их разрушая. Гэги сыпятся как из рога изобилия. Нелепый замысел Бобби Бауфингера – снять фильм с участием знаменитого Эдди Мерфи, так чтобы сам суперстар и не догадался об этом – будит на своем пути эхо самых непредсказуемых шуток.

Программным монологом «Клевого парня» стала речь Бобби Бауфингера. Он рассказывает, как всю жизнь копил на съемки собственного фильма, каждую субботу откладывая по доллару. Лезет под диван, достает оттуда обшарпанную жестянку и высыпает оттуда кучу мятых бумажек. «Вот бюджет моего фильма, -- говорит он. – Две тысячи сто девяносто восемь долларов.» «Но, Бобби, -- неуверенно возражает кто-то, -- обычно кино стоит дороже.» Бобби выпрямляется и глаза его блестят, как у Раскольникова, замахнувшегося топором на процентщицу. «Ни-ко-гда, -- заявляет он. – Если вычесть все эти сверхприбыли, супергонорары, огромные страховки и налоги, окажется, что любой блок-бастер стоит ровно столько. Две тысячи сто девяносто восемь долларов.»

Тут просто слезы наворачиваются на глаза. Вспомнишь терминаторов с человеческим лицом, робокопов с чистыми руками и горячим сердцем, титаников, плавающих, тонущих и путешествующих, вспомнишь непристойно розовых бэйбов и слизистых Чужих, -- и понимаешь всю правоту Бобби. Поковырять глянцевую оболочку шоу-бизнеса, и под ней оказываются идеи, ничуть не менее идиотские, чем замысел Бауфингера. Нельзя снимать фильм с Эдди Мерфи, не предупредив об этом Эдди Мерфи? А заставлять интеллигентную Сигурни Уивер рожать инопланетянина из грудной клетки можно? А бросать деньги на кормежку сотни доберманов можно? А…?

Умелый комедиограф, Франк Оз отомстил за человечество, уставшее от тех грез, что штампуются на голливудской кинофабрике. Он показал, из какой чепухи делаются фильмы – плохие и хорошие, блок-бастеры и малобюджетки. Его актеры – Стив Мартин в роли одержимого Бауфингера и Эдди Мерфи в ролях самого себя и своего брата -- с удовольствием оттянулись на обломках великих голливудских иллюзий. «Клевый парень» сумел сказать кое-что о самой сути кинематографа – дешевого, на скорую руку сработанного развлечения. Таким оно было сто лет назад. Таким – под покровом компьютерных эффектов, Долби-звука и миллионных гонораров – оно остается и сегодня.

Хорошо сидеть в зрительном зале, когда кино возвращается в свое прошлое. Как старичок, впавший в детство, оно веселится, капризничает и бьет посуду. А зрителю этого и надо. «У-тю-тю», -- растроганно говорит зритель, глядя на экран.

Виктория Никифорова