Анатолий Папанов

Первый актер второго плана

Папанов – первый актер, которого узнает наш зритель. Его, зрителя, еще не успевшего вылезти из памперсов, усаживают перед телевизором и он на всю жизнь запоминает пьяный, прокуренный, хулиганский голос, который рычит «Ну, погоди!»

Как и многие удачи, эта роль возникла случайно. Режиссер легендарного мультфильма Александр Котеночкин мечтал пригласить на роль Волка Владимира Высоцкого – тот только что сыграл и спел в фильме «Вертикаль». Но наверху возмутились: сочинитель полублатных песен в детском мультфильме?! Да никогда. Пришлось Котеночкину позвать на ответственную роль лауреата Государственной премии Анатолия Папанова.

Папанов не подвел. Его рычание, сипение, незабываемые «у-лю-лю» и «ой-ой-ой» сделали Волка народным любимцем. В гонках на выживание наши симпатии целиком на стороне этого хулигана, которого постоянно мучает правильный Заяц. Папанову удалось покорить даже начальство. Ради него Волку прощали все – и папиросы, и драки, и ненормативное рычанье. Поначалу эта роль была для Папанова обыкновенной халтурой, гонораром на коньяк. Но вскоре он полностью влез в волчью шкуру. Ему приходили сотни писем от детей и он отвечал обстоятельно, защищал своего героя как мог: "По-моему, Волк совсем не страшный. Если сначала он действительно что-то замышлял против Зайца, то сейчас в нем появилось некоторое благородство."

Конец 60-х, время «Бриллиантовой руки», «Берегись автомобиля!» и первых серий «Ну, погоди!», был счастливым для Папанова. Звания, премии и коронные роли шли к нему сплошным потоком. Но этого успеха он добивался почти полвека.

Папанов родился в 1922 году, в крохотном городке Вязьма, в рабочей семье. Его мать, Елена Болеславовна Росковская, была полькой. Ее семья жила на границе Белоруссии и Польши. В 1918 году после Брестского мира эти земли были разделены, и Елена Болеславовна осталась одна: все ее родственники оказались в Польше, а она -- в Белоруссии. Одна защита – муж, старше ее десятью годами. Мужа Елена Болеславовна уважала, побаивалась и до самой смерти называла на «вы». В конце 20-х родители Папанова переехали в Москву. Он пошел в школу в районе Малые Кочки. Жизнь, пролегавшая перед ним, была проста и непритязательна. Как и отец, он сразу после школы стал рабочим. Но после десятичасовой смены на шарико-подшипниковом заводе, где он работал литейщиком, Папанов бежал в театральный кружок при клубе «Каучук». Заканчивался 39-й год, начиналась вторая мировая, а он откалывал коленца в водевиле «Разбитая чашка» и бегал на «Мосфильм» сниматься в массовке фильма «Ленин в Октябре».

22 июня 1941 года этой жизни пришел конец. Папанова взяли в армию в первый же день войны. В 1942-м его послали на Юго-Западный фронт. Там готовилось большое наступление советских войск. Собирались отомстить фашистам. Под Харьков стянули несколько дивизий, но все они попали в страшный «котел». Немцы перешли в контрнаступление и гнали наших до Сталинграда. Двадцатилетний Папанов командовал зенитной батареей. Он не сыграл Тушина в «Войне и мире», но эту роль – солдата, которому некуда отступать – прожил сполна. Под Харьковом Папанов прошел через адский огонь немецкой артиллерии, он узнал, что значит служить в батальоне, который просит огня и не получает ответа. Он запомнил горький вкус отступления, скрип земли на зубах и вкус крови во рту. Под Харьковом его ранило так, что в двадцать один год он стал инвалидом.

Летом 42-го года в тенистый дворик ГИТИСа зашел молодой человек в гимнастерке и с палочкой. Экзамены уже кончились, но студентов мужского пола фатально не хватало. «Идите-ка, голубчик, прямо на второй курс», -- сказал Папанову Михаил Тарханов, живая легенда театра. И Папанов пошел. Девушки были красивыми, педагоги – отличными. После двух месяцев занятий с хореографом Папанов выбросил палочку и научился танцевать. Но даже четыре года занятий по технике речи ничего не смогли поделать с его ужасным произношением. «Папанов, ну когда вы избавитесь от этого ужасного шипящего?!» – стонала преподавательница. Но у начинающего актера был неправильный прикус. Только через двадцать лет он сумел ввести в моду свою нетрадиционную дикцию.

В ГИТИСе он познакомился со своей ровесницей Надеждой Каратаевой. За плечами у нее тоже был военный опыт. Полтора года она проработала санитаркой в военном госпитале и с младых ногтей состояла в партии. Поженились они сразу после победы, в июне 45-го и прожили вместе всю жизнь. На свадебном столе был винегрет и водка по карточкам. Жили в одной комнате с тещей, за шкафом. Теща же подбрасывала Папанову отрезы на костюм – его семья откровенно бедствовала. Детей не было долго – слишком было трудно. Зато работали с женой всегда в одном театре – сначала в Клайпеде, потом в Москве, в «Сатире».

Казалось бы, военный опыт Папанова делал его незаменимым актером для фильмов про Великую Отечественную. Но страна хотела отдыхать. На экране и сцене шла борьба хорошего с лучшим. Костюмные роли Папанову не шли и он подался в комики. Он создал амплуа комического жлоба – ушлого, продувного и ужасно симпатичного. Среди всеобщего официоза его герои были родными, как забулдыги в очереди за пивом, таксисты, мелкие чиновники. Официально считалось, что Папанов критикует отдельные негативные моменты советской действительности. Но по прошествии лет видишь, что только его персонажи – мещане, выпивохи, жулики – и были живыми людьми.

Драматического актера открыл в Папанове режиссер Александр Столпер, поручивший ему роль генерала Серпилина в фильме «Живые и мертвые» по роману Константина Симонова. Едва ли не первым на нашем экране Папанов сыграл настоящую войну. Он осмелился показать поражение –- личное и военное. Он сыграл свою нищету и свое отчаяние и слепую упрямую веру в победу. Так он стал звездой советского военного эпоса. Вслед за успехом «Живых и мертвых» Столпер снял с ним «Возмездие», а Андрей Смирнов пригласил Папанова в «Белорусский вокзал».

Недаром творческий расцвет Папанова пришелся на рубеж 60-х-70-х. Страна с ума сходила по Хемингуэю, а он, как ни парадоксально, во всех своих военных фильмах играл русский вариант «Иметь и не иметь». Его герои – молчаливые крутые мужики – обитали на ничьей земле между жизнью и смертью. Последний раз он отыграл любимую тему в «Холодном лете 53-го» Александра Прошкина. Герой войны, политзаключенный, один встающий против банды уголовников, -- здесь сошлось все, что знал Папанов. Едва успев погибнуть на экране, он ушел из жизни.

Обладатель всех положенных статусов, всенародный любимец, Папанов отличался скромностью, ненормальной для актера. Ненавидел, когда на улице к нему подходили фанаты «Бриллиантовой руки» с непременным «Усе, шеф!» Злился, когда встречные кричали «Волк! Волк идет!» Терпеть не мог наряжаться. Однажды пришел на прием к советскому послу в Германии в джинсах и ветровке. Вместе с ним был худрук театра им.Ермоловой Владимир Андреев – нарядный, лощеный, в черном костюме и ослепительной рубашке. Вид Папанова его испугал. Но посол улыбнулся Папанову как родному: «Боже мой, наконец-то хоть один советский артист нормально одет!» Его единственным хобби был театр. Он не считал зазорным для себя часами сидеть за кулисами, наблюдая, как играют и репетируют его коллеги. И никогда не клянчил роль побольше.

Папанов стал великим актером второго плана. Его появление в эпизоде стоило целой роли. Одним крупным планом он мог сыграть всю биографию героя. В «Берегись автомобиля!» он копается на своих шести сотках, повязав голову носовым платком, -- и перед нами встает вся его маленькая жизнь, с темными делишками, пьянками, приводами. В «Бриллиантовой руке» он рычит свое «Будет тебе кофе, будет и какава с чаем!», и мы начинаем прикидывать, где и за что сидел его жулик и сколько отсидел и когда сядет опять.

По жизни Папанов был простым негромким человеком. В театре Сатиры, полном интриг и тихого людоедства, как всякий нормальный театр, он занимал свою экологическую нишу и ничто к нему не липло. Он не выпрашивал ролей, не участвовал в бурных романах и даже пил тихо. В скандальной книге Татьяны Егоровой об Андрее Миронове он не упомянут ни разу – лучшее свидетельство человеческой порядочности. Он умел не участвовать в жизни советской номенклатуры, хотя по статусу и принадлежал к ней.

Его жене, правоверной коммунистке, пообещали «наверху», что она получит звание заслуженной артистки России, если сумеет уговорить Папанова вступить в партию. Можно представить, какую жизнь она устроила благоверному, но Папанов не поддался. Когда его в первый раз в жизни пригласили в город желтого дьявола, он заявил, что без жены не поедет. Отправились вместе. Суточные составляли триста долларов. Их решили сэкономить и питаться в гостинице супами из пакетиков. Через неделю голодовки сдались: купили на улице по хот-догу. «Видишь, -- сказала жена, -- у них пирожок стоит доллар, а у нас десять копеек.» «Правильно рассуждаешь, Надя, -- согласился Папанов. -- Если учесть, что после нашего пирожка и лечение бесплатное...»

Внутренняя цельность папановских героев была его собственной. Он сорок три года прожил в браке с одной женщиной, тридцать девять лет проработал в одном театре. В молодости его мать, католичка, тайком от семьи перешла в православие. Потом, тайком от знакомых, крестила сына. Папанов привык молиться про себя, не шевеля губами. И только иногда, забывшись, крестился на церковь. «Что ты делаешь?!» – возмущалась жена. – «Помолчи, Надя»

Время иронически относится к человеческим амбициям. Папанов играл в проблемных фильмах, создавал «актульные» образы на сцене. Бичевал коррупцию в «Порожнем рейсе», критиковал халтуру в «Приходите завтра». Где теперь эти роли? Он хотел приобщиться к классике и читал для телевидения «Медного всадника»: красиво раскатывал гласные, чеканил ямб, но даже многолетняя театральная выучка не могла скрыть его неистребимую блатную хрипотцу. Сегодня время рассортировало его роли иначе. В память врезаются гениальные пустяки, пара реприз, бессмертное «Сухари суши!» из «Берегись автомобиля!». Банальные слова, преображенные его неповторимым голосом. «Волк! Волк!» кричит моя маленькая дочь, едва заслышав с экрана сиплое «Ну, погоди!» И это лучшая эпитафия первому актеру.

Виктория Никифорова