«Жизель»

Жизнь с идиоткой

Непонятно, почему так долго руководство Большого боялось приглашать легендарный балет в Москву. Ведь ничего страшного. За показным эпатажем – искренняя любовь к классике. Прелесть авангардистской «Жизели» в том, что она с маниакальной тщательностью следует оригиналу. Если не помнить в деталях мизансцену выхода виллис и деревенские домики первого акта, пейзанские пляски в начале и па-де-де Жизели и Альберта в финале, то весь эффект от придумок Экка пропадет. Даже нахальный задник первого акта (в каком смысле, акта? – спросит дотошный читатель, и мы не найдемся с ответом) – вроде бы пейзаж, а приглядишься – огромная голая баба с раздвинутыми ногами – не так хорошо смотрится, если не вспомнишь романтический миф о вечно-женственной природе и соответствующий ландшафт в первом акте старинной «Жизели».

История рассказана с небольшими сокращениями, но в точности следует мифу о борьбе города и деревни. Городской оболтус приезжает на село и встречает местную дурочку. От дам его круга она отличается тем, что ползает на четвереньках и задирает юбку выше головы. Но сердце у нее доброе. Завалив на травку, горожанина, она проникается к нему чем-то вроде любви и начинает отшивать местных парней. Парни, натурально, вламываются в амбицию. Следует перепляс на манер казачка. Но городской тоже не промах. К нему на подмогу прибывает компания шикарных дам и господ, которые средствами танца изображают классовую ненависть к сельчанам. Одна из дам оказывается возлюбленной героя. Когда она кидается к нему на шею, он отталкивает придурочную Жизель. Девушка падает ничком. Занавес падает как топор. Во втором акте неверный Альберт приходит навестить Жизель в психушку. Вместо романтичсеких виллис он встречает сокамерниц Жизели. Те ведут себя агрессивно, выражая в танце гендерную ненависть женщин к мужчинам, и затаптывают бездыханного Альберта.

Кроме шуток: иногда это по-настоящему трогательно. Ломаные, дерганые, чудовищные па авангардной «Жизели» не просто разрушают классическую гармонию. Этот хореографический язык, мыча и заплетаясь, пытается высказать истину, близкую любому романтику. Заторможенные «виллисы», размеренно шагающие по сцене, Жизель кверху задом, уродливые деревенские драки, -- в этих мрачноватых картинках бьется вполне романтическая ненависть, которую душа испытывает к своей физической оболочке.

Данс-модерн немыслим без классического балета, он хранит память о великой традиции – пусть в смешном, искаженном, каком угодно виде. Но обычно авангардный балет подчеркивает дистанцию между собой и своим классическим оригиналом. Матс Экк эту дистанцию стремится свести к минимуму. Романтическую «Жизель» он обожает. Каждый кусочек ее, каждый жест становятся в его балете драгоценным наследством, изящным украшением, доставшимся олуху конца ХХ века. Он и не знает, куда прицепить это колье – ниже пояса, что ли? – но искренне заворожен чистотой линий. В отношениях «любви-ненависти», связывающих класический танец и данс-модерн, он выбирает только любовь.

Иногда восторженность не идет Экку на пользу. Когда его городские герои пытаются танцевать красиво, как в «настоящей» «Жизели», невысокий класс их мастерства становится виден невооруженным глазом. Однако искренность придает замечательную энергию его «Жизели». Данс-модерн породил много двойников классических балетов, но «Жизель» Экка из них самая живучая. В какой-то момент эту нелепую чокнутую девку становится жаль до слез. Вдруг видишь не психопатку с обезьяньими ужимками, а Психею-душечку, обреченную на черную работу. Это самый удивительный эффект, которого удается добиться хореографу. Сегодня вы можете поприсутствовать при этом чуде: под пафосными сводами Большого театра танцоры «Кулберг-театра», ломаясь, кривляясь и корчась от отвращения к собственному телу, изобразят вам подлинную историю деревенской идиотки Жизели – во всей пронзительной чистоте старой легенды.

Виктория Никифорова