«Чайка»

Дачники

Просмотром вахтанговской «Чайки» хорошо закрывать театральный сезон и открывать дачный. Это летний, легкий, веселенький спектакль, где дарования народных артистов расцветают, как сто цветов под майским дождем. Сафонов собрал в своем спектакле всех звезд вахтанговской труппы, а те разделали свои роли под орех. Изжеванные сотнями ртов реплики налились соком и зазвучали, как в первый раз. Надоевшие характеры подновлены, перелицованы и «сидят» на актерах превосходно.

Главная приманка сафоновского кастинга – Владимир Епифанцев в роли Треплева. Епифанцев славится своей скандальностью -- его бессчетное число раз выгоняли из театрального училища – и хулиганскими постановками типа незабвенной «Анны Карениной-2». Сафонов рассудил, что его однокурсник в роли искателя новых форм составит приятный контраст народным артистам и вольет свежую кровь в организм театра. Однако демонический Епифанцев, попав на академическую сцену, остепенился и позволяет себе фиглярствовать только на поклонах. В остальном же это образцовый герой-любовник – мускулистый, симпатичный, с густым голосом и грустными глазами. Он правильно и убедительно проживает каждую сцену спектакля, но не умеет создать характер. Спроси зрителя – талантлив или нет его Треплев, серьезен или кривляется – никто не найдется с ответом.

Епифанцева вообще в «Чайке» много. Инфернальный отсвет его хоррор-режиссуры лежит на скромной постановке Сафонова. Епифанцев придумал для «Чайки» оформление – готические руины старого театра и кроваво красный закат, на фоне которого мрачными силуэтами застывают фигуры героев. У Епифанцева Сафонов научился использовать микрофоны и работать со звуком, так что время от времени его персонажи заговаривают устрашающе низкими голосами. Шамраевское «Браво, Сильва!» звучит как реплика из «Ночи живых мертвецов».

Чуть-чуть смелости, и у Сафонова мог бы получиться стильный ужастик про вампиров Тригорина (Сергей Маковецкий) и Аркадину (Людмила Максакова), которые пьют молодую кровь из начинающих деятелей искусства – Треплева (Епифанцева) и Нины (Анны Ходюш). Жуткий грим и дьявольская моложавость Максаковой, пугающая заторможенность Маковецкого, словно вспоминающего своего садиста Иоганна в балабановском хорроре «Про уродов и людей», как нельзя лучше вписались бы в эту концепцию. Однако Сафонов убоялся кича и не стал превращать чеховскую пьесу в бал вампиров. В результате, «Чайка» осталась вообще без концепции.

И ничего страшного не произошло. Актеры азартно перетягивают одеяло на себя и играют кто во что горазд. Зрители получают удовольствие, глядя, как народные артисты валяют дурака, становятся на голову, ходят колесом и перемигиваются со знакомыми в первом ряду. Вахтанговская< «Чайка» похожа на бразильский футбол: стратегии никакой, зато звезды блистают так, что больно глазам.

В спектакле Сафонова есть моменты, ради которых режиссеру можно простить все, что угодно. Это явление брюзгливого Дорна (Вячеслава Шалевича), с ужасом отпихивающего влюбленных женщин и цедящего свои реплики, как цикуту. Это смешная разборка Тригорина и Аркадиной, где влюбленный писатель суфлирует ревнивой актрисе. Надо видеть кислую как уксус физиономию Тригорина-Маковецкого, когда он сквозь зубы подает Аркадиной-Максаковой ее коронные реплики: «Сокровище мое, отчаянная голова, ты хочешь безумствовать…» И наконец, это Юрий Яковлев – Сорин, который выезжает на сцену в инвалидной коляске, словно старенький, давно вышедший на пенсию бог из машины. Он всеведущ и деликатен, робок и мудр. Иногда кажется, что это он написал всю эту пьесу, сотворил ее персонажей и, смущенно похохатывая, следит за их игрой.

Павел Сафонов, как говорят футбольные комментаторы, ничем себя в «Чайке» не проявил. Зато его старшие коллеги оттянулись сполна, и сыграли один из самых забавных спектаклей сезона.

Виктория Никифорова