«Вий»

Ночь живых мертвецов

Ночь живых мертвецовЧусова переписала гоголевскую повесть, превратив ее в сценарий модного молодежного ужастика. Вся первая половина, в которой повествуется о том, как на свою беду Хома Брут познакомился с ведьмой-панночкой, вылетела к чертям. Действие начинается энергично, как в каком-нибудь «Крике»: студент философского факультета попадает в глухую деревню. Неизвестно почему он должен читать отходную по дочери старого сотника, погибшей при невыясненных обстоятельствах. Естественно, покойница оживает и начинается гибельный сюжет с участием зомби, вампиров с синими лицами и прочих насельников преисподней.

«Вий» -- фирменный хоррор, самый страшный сюжет русской прозы. Приятно было бы сделать из него наш достойный ответ Фредди Крюгеру. Работящая Чусова могла бы поставить сюжет на поток и каждый сезон радовать нас сиквелом -- «Вий-2», «Вий-3» и далее по списку. К сожалению, не получилось. Все хорошо в этом «Вие» -- бойкий ритм, шутки, хохмы, грустные глаза Павла Деревянко в роли Брута – только не страшно ни секунды. Не визжат впечатлительные зрительницы, не дрожат театральные критики, -- только смеются.

Мистический ужас, пронизывающий «Вия», входит в клинч с жизнерадостным стилем режиссера. Что Чусова не ставит, у нее выходит комедия, и этот спектакль не исключение. Жуткие истории про то, как Панночка губила простодушных козаков, ее герои разыгрывают в дурацких самодеятельных представлениях. Бессмертное «Поднимите мне веки!» превращается в уморительную репризу: два козака-зомби выводят на сцену маленькое существо в овчинном тулупе и огромном треухе, сползающем на глаза.

Чусова могла бы пойти по этому пути до конца и превратить гоголевскую историю в черную комедию, малороссийский гран-гиньоль. Но в какой-то момент она вспоминает, что ставит триллер и начинает нас пугать. Правда, спецэффектов в ее распоряжении куда меньше, чем у авторов «Кошмара на улице вязов». Все средства устрашения в «Вие» -- это заунывная музыка, подобранная Владимиром Панковым, тонкий голос Деревянко, заунывно восклицающего «Холодно! Страшно!», да синий прожектор, который ловко крутится и часто моргает, словно в театре Пушкина испортилась электропроводка.

К тому же публика, только что умиравшая от смеха, глядя, как толстая Хвеська (Наталья Скорогодова) изображает из себя роковую красавицу, не может быстро перестроиться и в самые страшные моменты хихикает. А когда оживающая панночка начинает шевелить в гробу пальцами ног, зал просто икает от хохота. Поэтому завывания Деревянко, от души жалеющего своего философа, звучат как-то неестественно: понятно же, что эта миленькая покойница (Виктория Исакова) не сделает ему ничего плохого.

Зря, наверное, Чусова выбросила из спектакля завязку «Вия». У Гоголя все понятно: ведьма, убитая Брутом, хочет ему отомстить. Чего хочет панночка у Чусовой, не знает никто – ни бог, ни Вий. То она играет с бедным философом как кошка с мышкой, то требует от него любви, то начинает проделывать какие-то магические пассы на манер дона Хуана. Чусова вставила в свою инсценировку кусочки из других повестей Гоголя: в ее пьесе, словно трупы в Днепре, мелькают отрывки из «Майской ночи» и «Страшной мести». Но зато она утеряла самое главное – мотивировки персонажей. Остался только вполне голливудский, достойный третьесортного ужастика прием -- добродушные козаки в ночных сценах почему-то превращаются в вампиров и запугивают бедного Хому до потери сознания.

В общем, фанаты ужастиков могут оставаться дома. Умереть от страха на «Вие» не удастся. Зато можно вдоволь повеселиться.

Виктория Никифорова