Мы, русские, ворчим на старушку-Европу за то, что она продалась американцам. Элиты, мол, совсем какие-то атлантические стали. Меркель, вон, говорят, агент влияния, записной, патентованный, со стажем. Это все правильно, с этим никто не спорит. Пойманные на крючок еще в годы комсомольской своей юности, лидеры стран Евросоюза вполне усердно отрабатывают указивки вашингтонских товарищей.

Но не стоит забывать о том, что у вашингтонских товарищей есть и более серьезные рычаги влияния на Евросоюз. Иногда – когда старушка пытается упираться – они эти рычаги пошевеливают. И даже вчуже за Европу становится страшно.

Вот только что в Брисбене Ангела наша Меркель сказала, что недостаточно активно идет присоединение Евросоюза к зоне транс-атлантической торговли. Пободрее надо бы, товарищи. Со стороны это выглядит так, словно приговоренным к расстрелу говорят: «чего встали-то, родные, копайте могилку-то поживей. Старайтесь. Не для дяди работаете, небось.»

Самоубийственность объединения европейской экономики с экономикой США (на условиях США, разумеется) очевидна всем. Меркель это понимает не хуже нас с вами. Летом 2013 года европейские элиты с очевидным облегчением ухватились за скандал со Сноуденом и АНБ, чтобы этот процесс своего поглощения Соединенными Штатами слегка притормозить. Но дулась Меркель недолго – хотя легко представить, каково это пожилой респектабельной тетеньке узнать, что какая-то отвязанная молодежь по другую сторону Атлантики рассматривает содержимое ее айфона с интимными фотками, эсэмэсками и только что скачанными «50 оттенками серого», и при этом дико ржет и соответствующе увиденное комментит.

И вот, обиды забыты. Процесс слияния опять пошел. А на следующий день после заявления Меркель обозначился и один из рычагов, которым США реально воздействуют на Старый Свет. И это штука посерьезнее прослушанного айфона. «Исламское государство Ирака и Леванта заявило, что его подпольные террористические ячейки работают на территории всех государств Европы.» Конец цитаты.

Исламское это, не к ночи будь помянуто, государство объединило в себе бывших военных Саддама Хусейна и прочих безработных воинов Аллаха, в том числе и понаехавших из Европы. В создании брэнда принимала участие «Аль-Каида», сама созданная при активном участии ЦРУ. Ребята начали раскручиваться с агрессии в Сирии. Моментально получили полное обеспечение со стороны США и их партнеров типа Саудовской Аравии – как борцы с «диктатурой» Асада. Полностью экипировавшись за счет США, они по-прежнему помогают своему патрону зачищать Сирию. Да, время от времени США нехотя и аккуратненько бомбит их позиции. Но никто и не скрывает, что это лишь повод побомбить Сирию и не мытьем, так катаньем дожать Асада. Да, время от времени члены ИГИЛ отрезают бошки американцам. Но это необходимо как предлог для тех же бомбежек. Нет сомнения, что и «подпольные ячейки» ИГИЛ в Европе Вашингтон сумеет использовать себе во благо.

Пока старушка-Европа не рыпается, ячейками можно просто стращать. Если же к власти в той же Франции или Германии придут партии, пытающиеся защитить интересы коренного населения – в том числе и от транс-атлантического торгового договора – террористов можно будет активизировать. Пара-другая терактов в крупных городах Европы, и население согласится на все, в том числе, и на собственную экономическую гибель.

Особая прелесть ситуации в том, что никаких реальных «ячеек» для этого и не надо. Просто: пытаются, допустим, марсельские полицейские зачистить какой-нибудь бандитский притон. Из притона на прорыв идут, стреляя во все, что движется, чернокожие мусульманские ребята. Один из них гибнет в перестрелке. На другой день выясняется, что он был несовершеннолетним: «они же дети». Его мама, раздирая паранджу, обращается за помощью к соплеменникам. Соплеменники идут громить мирных марсельских пенсионеров. Полиция пытается пенсионеров защитить. И вот тут-то представитель Госдепартамента США и выражает глубокую озабоченность происходящим на территории Франции и требует от французского правительства не обижать мирных протестующих. А то, мол, национализм какой-то получается: негры бьют французов, а те еще отбиваться пытаются. Масштабы хаоса, который может воспоследовать в стране, населенной молодыми бедными сердитыми мигрантами и пожилыми богатыми местными жителями, просто невообразимы.

Ровно такой же «майдан» с участием нацменьшинств можно будет устроить и в Берлине. И в Брюсселе. И даже в Лондоне, если взбрыкнет. И далее по списку. Представители элит Евросоюза по старой памяти еще рассчитывают на какие-то «особые отношения» с США. Но им стоило бы посмотреть на длинный список мертвых руководителей государств, которые рассчитывали на то же самое. Да, пока США важно прикармливать Европу и держать ее на коротком поводке. Но если она попробует только усомниться в своем подчиненном статусе, у вашингтонских товарищей найдутся способы поставить ее на место.

Так что не стоит слишком обижаться на Ангелу нашу Меркель. Под угрозой исламского «майдана» и не так раскорячишься.

Будь я на месте американцев... Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, можно глядеть сверху на большую шахматную доску, играть за обе стороны сразу, просчитывать на несколько ходов вперед и даже не заметить, увлекшись расчетами, когда тебе устроят армянскую ничью доской по башке... Так вот, будь я на месте американцев, я бы непременно задружилась бы сейчас с Китаем. Трудно? Да ладно.

Речь же не идет о каких-то там серьезных внешне-политических уступках. Ни-ни-ни.

Надо проще – пригласить к себе высокое начальство, организовать поездки «для расширения опыта» начальству поменьше, студентам какие-нибудь стипендии предложить. Подарить там айфончики, цацки какие-нибудь. Да они за эти стипендии, поездки и подачки перегрызутся. Да они из штанов будут выпрыгивать, лишь бы Псаки на них взглянула благосклонно.

Живем мы от Китая далеко и склонны как-то преувеличивать его цельность, монолитность, коммунизм и патриотизм. (Кстати, американцы, по-моему, тоже эту ошибку совершают. Сами себе сотворили образ коммунистического врага и борются с ним. А ведь можно и мягче.) Это у них идеология для официального пользования такая, да. Сплошное Женьминь Жибао. Но на самом-то деле Китай страна большая, сложная, противоречивая и у них там тоже «не все так однозначно».

Начать с того, что коммунизма никакого давно уже нет. Социальное расслоение вопиющее, вызывающее, любой большой город – это непременно «город контрастов». Медицина платная и дорогая, образование платное, пенсий нет (не считая госслужащих). Конкуренция между людьми дикая. Насколько сплоченным может быть такое общество? Ну, не знаю. Не настолько, насколько в этом уверена Женьминь Жибао.

Скажу больше, сами власти этого своего коммунизма (который вроде бы декларируют) до жути боятся. «Левый уклон» – одно из главных обвинений, по которому может загреметь на нары китайский политик. (Бо Силаю, например, именно его пришили.) А что такое левый уклон? А это слишком открытое напоминание о тех временах, когда в Китае реально была социальная справедливость. Тех, кто слишком увлекается воспоминаниями о равенстве и братстве, сегодня обзывают «хунвейбинами». И это тоже довольно серьезное обвинение. Китайские олигархи у власти регулярно проделывают тот же маневр, что и наши олигархи: «ага, равенства захотели? – говорят они населению. – А культурную революцию опять не хотите?» Ну точно, как у нас в таких случаях Сталина и ГУЛАГ включают.

Что касается национального единства... Более партийные северяне недолюбливают коммерсантов-южан. Континентальный Китай дружно презирает Гонконг. Гонконг платит континентальным «ватникам» тем же.

В чем они едины, все части большого Китая, говорящие на разных языках, так это в беззаветной, неистовой, до истерики доходящей любви к айфонам, шмоткам, иномаркам, евроремонту, модной жратве в модных ресторанах, модному музону в модных наушниках, турпоездкам и просто к баблу.

Что вы хотите, средний класс он везде средний класс. И его-то Америка своей «мягкой силой» могла бы взять на раз. И все студенты были бы их, да они, впрочем, давно готовы. И у партийных олигархов не было бы силы всему этому противиться.

Объединившись с Китаем, Америка могла бы схомячить Россию в один глоток. Ну а дальше уже – взяться за своего союзника, не готового к такому повороту дел.

Ну да, ну да, вековая китайская мудрость, осторожная внешняя политика, память об оккупации и опиумных войнах, многомысленное и могучее китайское политбюро... Я понимаю эти аргументы. Мне даже хотелось бы в них верить. Но в истории жадность, глупость и тщеславие очень часто побеждают все мудрые расчеты. В истории Китая, кстати, тоже.

Укры хотят перейти на латиницу. Теперь будут писать на заборах XYI.

«Опасные связи» при медленном перечитывании открывают столько интересных подробностей. Очаровательное рассуждение об умных старушках – конечно, оно чисто авторское, хотя Лакло не слишком убедительно подает его от лица маркизы де Мертей. Нет, для маркизы это слишком человечная мысль.

Чудесный образ госпожи де Розмонд. Вы не помните, кто такая госпожа де Розмонд? Ну, разумеется. Откуда же?! Между тем, это единственный положительный образ романа. Лакло смастерил поразительную героиню – она очень умна и при этом она – добрая. Она – между делом – изрекает очень глубокие мысли и при этом ни секунды не раздражает морализаторством. При том, что Лакло отдал ей самые лучшие, самые горькие свои мысли, она не выглядит как его альтер эго, а производит впечатление полноценного независимого персонажа – со своей историей, со своими болячками, со своими интонациями. Возможно, он писал ее со своей матери?

Еще при чтении видно то, что мешают увидеть экранизации, особенно, разумеется, фильм Фрирза. Главная героиня романа – это конечно президентша Турвель. Вот уж в кого автор буквально свою кровь перелил. Маркиза де Мертей и Вальмон – персонажи второстепенные. (Забавно, что игравшая президентшу у Фрирза Мишель Пфайфер получила Оскар за роль «второго плана». На самом-то деле все наоборот.)

В президентше Лакло предсказал героиню романтического театра – за сорок лет до того, как она реально появилась на французской сцене. Вы только посмотрите, с каким жутким натурализмом он ее описывает – борясь с сексуальным влечением, она падает в обмороки, бьется в судорогах, пугает (читателя, но не бестрепетного Вальмона) натуральными эпилептическими припадками. Ну а сцена ее сумасшествия и умирания – это вообще ад. Спустя столетие Флобер куда слабее написал смерть Эммы Бовари.

Физиология президентши – это то романтическое безумие, которое так здорово играла Мари Дорваль и которое доводило до обмороков впечатлительную публику. Только до сцены это дошло спустя полвека после выхода «Опасных связей». Лакло сделал просто замечательную вещь – выдумал новое театральное амплуа.

У нас это умел делать Достоевский. Он насочинял кучу неврастеников задолго до того, как они появились на сцене. Мне вообще кажется, что Достоевский (а вовсе не Островский) был в 19 веке нашим главным драматургом. В этом он сумел обогнать даже Бальзака – у того все-таки действуют все старые маски – Злодей, Скупой, Доктор. Разве что Благородная Куртизанка впервые в «Человеческой комедии» появилась.

Что касается пресловутых злодеев, мне кажется, формат сериала помог бы лучше раскрыть их образы такими, как задумал их Лакло. В двухчасовом фильме Вальмон и маркиза приходят, видят и побеждают. Воплощенное зло: явились, всех соблазнили, всех поимели. В сериале же можно было бы попытаться обмануть зрителя – как они сами постоянно обманывают других героев. Можно было бы показать и маркизу и Вальмона простодушными, невинными, незлобивыми созданиями – именно такими, какими их и видят все остальные персонажи. И только постепенно, по чуть-чуть приподнимать эти маски и показывать, что там копится, шевелится внутри... Было бы страшнее. Вот у Стивена Кинга же, например, Джек Торранс не сразу начинает всех мочить, а так ме-едленно с ума сходит, понемножку.

Вальмон бы тогда кстати гораздо интереснее бы стал. Малкович сыграл его таким безнадежным отморозком. А ведь в романе главная интрига в том, станет ли Вальмон окончательным монстром или все-таки президентша пробудит в нем что-то человеческое. И мы не понимаем его толком до самого конца.

Оказывается, сорок лет назад на выцветших растяжках поперек Тверской была написана истинная правда: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить.» Жив-жив курилка, шмыгает из прошлого в будущее, заложив большие пальцы за проймы жилетки, мелькает то там, то здесь, пугает – до судорог, до колик, до истерики. Недаром же отменили красный день календаря, запихали подальше в будни, как скелет в шкаф. Но он там, погромыхивает костями, не сдается. Недаром же завешивают тряпочками мавзолей на Красной площади. А вдруг и вправду Ильич-то там, того? Вылезет? А он уже вылез, голубчики, он уже в Новороссии постреливает, его не задушишь, не убьешь, он бродит тут, среди нас, и холодом подирает сытые рожи, лоснящиеся за окнами дорогих ресторанов. Глянут рожи ненароком в окно, а там ветер, ледяной ноябрьский ветер, и тьма, в которой бог знает что ворочается и растет и лезет изо всех щелей. Осень в России, известное дело. Ох, нехорошо. Отвернется рожа быстрее от окна и в айфон уставится.